— Ну, спасибо, отец, — от всей души поблагодарил старшину Круглов. — Все, разведка, кончай чаи гонять! До прибытия на место сохранять радиомолчание. Первый сеанс связи в четыре пятьдесят пять. Жду от вас координаты целей на обратных скатах. Дальше — по ситуации. Помните, наступление ждать не будет. Думаю, вы сами понимаете, что произойдет, если мы отстреляемся «по кустам». Приступайте.
Круглов, старшина и разведчики вышли на воздух. Больше не говорили. Ребята молча козырнули, повернулись, как по команде, через левое плечо и двинулись.
«Ну, бог войны, не выдай», — подумал Круглов, глядя вслед разведчикам, и вздрогнул. Ему показалось или Федосеич действительно буркнул: «Не выдам»?
Болото встретило разведчиков настороженной тишиной. Казалось, хлюпающие звуки от двух пар ног разносятся на многие километры вокруг. Гать тут действительно была. Старые бревна проседали под тяжестью двух людей, но держали, как порой ощущалось, из последних сил. Местами дорога проваливалась, так что идти приходилось по колено в воде. Отсюда, из середины болота, были видны обе высоты.
То ли за этим направлением никто не следил, то ли наблюдатели у финнов оказались аховые, однако, судя по тишине, бойцы оставались незамеченными. Двигались не быстро, но уверенно. Сухая сосна на другом конце болота была хорошим ориентиром днем и обещала остаться таковым и ночью, которая летом в этих краях больше напоминала чуть сгустившиеся сумерки.
Когда солнце скрылось за горизонтом, болото, казалось, ожило, задышало. Александр часто останавливался и слушал новые неожиданные звуки. Иногда чудилось, что рядом кто-то тяжко вздыхает, стонет. «Бабушкины сказки!» — со злостью подумал лейтенант, отгоняя ненужные детские страхи про всякую нечисть, которая якобы водилась именно на болотах. Это все газы выходят да мошкара светится. Вон Петрин и в ус не дует, бдит и идет как ни в чем не бывало. Света белой ночи хватило, чтобы разведчики успели резко остановиться. Теперь Сашка понял, почему это место мало беспокоило финнов: перед ними лежало болото как оно есть — с кочками и обширными водяными окнами. Гать в этом месте обрывалась. Остатки бревен и обилие свободной воды были явно следствием разрывов снарядов или бомб. Конечно, можно пойти по кочкам, но куда?
— Пропадем, командир, — услышал он шепот Петрина, — зря старика послушали. Надо было, как Круглов советовал, вдоль ручья!
Андреев не ответил, только подобрался внутри. Нашел глазами сосну. Полярная тоже вроде была на месте. Над головами послышался мягкий шелест крыльев, а в следующий момент на стоявшее рядом хиленькое деревце опустился филин. Лесной охотник посидел немного, рассматривая людей, угукнул и неслышно рванулся дальше в сумерки, в сторону одинокой сосны. И тут будто какая сила потянула Сашку вперед.
— Не дрейфь, Николаич, прорвемся! За мной, — скомандовал он, как в атаку, и решительно прыгнул на ближайшую кочку.
Через полчаса такой скачки по островкам им уже было наплевать на жижу в сапогах. Тяжелые автоматы оттягивали шею, двойной боекомплект — пояс, а рация резала плечи. В какие-то моменты Сашку начинало одолевать сомнение в правильности происходящего, и тогда тревожное «гу-гук» приводило его в чувство, заставляло продолжать двигаться, выискивая новые и новые полусухие кочки. Наконец после очередного прыжка сапоги гулко стукнулись о бревна гати. Памятная сосна была совсем рядом.
— Уф-ф, вроде прошли, а, Николаич? — переводя дух, радостно подытожил лейтенант.
Радист только крякнул в ответ.
— Ну, спасибо тебе, дядька филин, — полушутя обратился Сашка к птице, которая и не думала улетать, а вновь облюбовала дерево недалеко от людей.
Услышав благодарность в свой адрес, неожиданный попутчик снова гугукнул, будто прощался, и исчез за деревьями.
— Чертовщина какая-то, — подытожил Андреев, поочередно выливая из сапог набравшуюся воду.
— Ручаюсь, — ответил ему Петрин, делавший то же самое.
— Ладно, двинулись, нам еще на высоту лезть, как раз обсохнем.
Зубец представлял собой нагромождение скал и валунов, поросших тощим лесом и возвышавшихся над Озерным. Казалось, будто какое чудище и впрямь пыталось прорваться из-под земли и сперва вспучило ее, а потом одним зубом таки прорвало сковавшие его тенета.
Склон со стороны болота оказался довольно крутым и густо зарос кустарником и деревьями, будто назло трясине. Разведчикам пришлось попотеть, чтобы забраться на него и не обнаружить себя шумом: ветки постоянно цеплялись за одежду, и их приходилось высвобождать, не сломав, чтобы противник не услышал ненужного треска. Старик не ошибся, гать вывела прямо к околице деревни, давшей название высоте и опорному пункту. После долгого карабканья первым желанием Андреева было встать во весь рост и перевести дух, но Петрин ловко подсек командира и для пущей надежности придавил к земле рукой.
— Там, — коротко шепнул радист, предупреждая недовольный возглас лейтенанта, и посмотрел в сторону и вверх.
Только тут парень заметил часового, стоявшего шагах в десяти от них и что-то высматривавшего на ночном болоте. Александр замер и почувствовал, как внутри у него все холодеет: подойди финн чуть поближе, да просто посмотри себе под ноги — провал неизбежен. Живыми, может, они и уйдут, а вот на высоту путь будет заказан. Щелчок взведенного Петриным затвора показался Сашке громоподобным. Когда он сам перетаскивал со спины автомат, подумал, что от него шуму больше, чем от слона в посудной лавке. Финн же постоял еще немного и, потеряв интерес к болоту, направился назад к посту на въезде в деревню. И когда уже Андреев хотел перевести дух и вдохнул побольше ставшего особенно прохладным воздуха, выдохнуть он так и забыл, увидев, что у ближайшего забора замер пес и смотрит прямо на них. Дворовый сторож, ему все равно, кто подобрался к его территории, фашист или красноармеец, облает любого. Андреев был готов грызть землю от обиды — провалить задание из-за какого-то пустобреха! Однако «пустобрех» постоял немного — Сашка готов был поклясться, что псина их увидела — и вместо грозного лая буркнул что-то по-собачьи себе под нос и потрусил вдоль забора по своим делам.
— Черти, ей-богу, черти нам помогают, командир, — быстро-быстро зашептал Петрин, то и дело утирая лицо от пота. — И болото прошли, и чухонцу глаза отвели, и псу этому пасть заткнули. Черти нам в помощь, ручаюсь.
— Отставить суеверия, Петрин, — также шепотом огрызнулся Александр, но заметил, что радист действительно напуган. — Нам просто повезло. — И вдруг поймал себя на мысли, что этим везением пытается убедить не только товарища, но и себя, и повторил чуть менее уверенно: — Повезло. Пф-ф-ф… Двинулись, уже немного осталось…
— Вот тут и будем, Николаич, — коротко бросил он радисту, когда они забрались на небольшую площадку, прикрытую с одной стороны скалой, а с другой — кустами, так что не вдруг разглядишь. — Сейчас развернемся, отдохнем чуток, а там уж и до утра недалеко. Готовь рацию, а я пока понаблюдаю.
Растянувшись на камнях с биноклем, Сашка понял, что очень устал. Напряжение дороги спало, и теперь приходилось отчаянно бороться с наваливающимся сном. Выручил Петрин.
— Александр Петрович.
— А?
— А куда тебя ранили?
— В голову. Осколок вскользь по кости прошел.
— Дела… в рубашке родился.
— Угу. Я от удара сознание потерял. Спасибо ребятам, вытащили.
— Хорошие, значит, у тебя бойцы оказались!
— Да. Штрафники.
— Суровые ребята. Видать, показался ты им, ручаюсь…
— Наверное… Николаич, а ты давно в разведке?
— Второй год.
— И что? Все это время у Круглова?
— У него. Как на фронт попал, сразу сюда определили. Эх, и давали нам жизни тогда эти чухонцы. Слава богу, остановили. А сколько времени мы с ними в прятки играли… поганая порода.