Водонос, впрочем, внакладе не остался — Рейф щедро приплатил ему и за ожидание, и за обратную дорогу, и за то, что водонос завернет к нему домой и скажет, что мэтр остается работать у господина Орсита и ждать его не стоит. Повеселевший водонос охотно согласился исполнить поручение мэтра — если просит не студент какой-то, а Щит Меллы, так отчего ж не исполнить-то, особенно если еще и с приплатой!
Разумеется, Рейф предпочел бы работать не в кабинете отсутствующего профессора Энстре, а у себя дома. Там, где госпожа Эссили так уютно и негромко переговаривается со слугами, и Рейфу кажется, что именно эти разговоры и пахнут на весь дом свежими булочками и поздней сиренью. Там, где его поджидает уже обжитый им кабинет — пусть не все в кабинете пока еще приспособлено к его рабочим предпочтениям, но бумага и чернила там именно такие, как он привык, и никакая мелочь вроде неудобного размера листа или не того оттенка чернил не мешает сосредоточиться, не отвлекает от работы. Там, где в ящике стола лежит его набор артефактов — его, не чужой, знакомый до последней щербинки и царапинки, приработанный к рукам за долгие годы… нет, ну до чего же странно получается! Давно ли Рейф считал этот дом чужим, а себя в нем — незваным гостем? А теперь он говорит себе «хотелось бы домой» — к себе домой…
Хотелось бы. Но нельзя.
Потому что нельзя тащить туда бумаги профессора. И не только потому, что перетаскивать придется весь день. А потому, что уехавший коллега далеко не подарочек. Будь он подарочком, Рейф бы понятия не имел, чего от него можно ожидать, подарочки Рейфу Эрраму в диковинку. Но Энстре, как уже было говорено, не подарочек — и Рейф отлично знает, чего ждать стоит. И если только хоть одна растреклятая бумажонка будет вынесена из дома, профессор назовет это кражей. И тут даже приказ о полевых испытаниях не поможет. И выйдет этот поганец сухим из воды, а парня утопит.
А еще — потому что нельзя никуда тащить хромого мальчишку. И так уже Кэри едва до ратуши добрался. Не по улицам ему шляться надо, а лежать, устроив повыше и поудобнее ногу в тугой повязке.
Кэри и лежал. Попробуй тут не лежать, а скакать по дому в попытках соблюдать гостеприимство — как рявкнет мэтр академическим профессорским рявком, так и здоровые ноги носить откажутся, что уж говорить о больных!
В результате академического рявка Кэри очутился на узеньком диванчике в профессорском кабинете. Он полулежал, опираясь на локоть и умостив ногу на две диванные подушки, закатав штанину и сняв чулок, а Рейф, тихо поминая нелестным словом глупую гордость, обкладывал распухшую лодыжку травяными припарками. Кэри закусывал губу — не от боли, от смущения — краснел, словно девица на выданье, поджимал от неловкости пальцы на ноге — словом, не знал, куда себя деть от почтения.
— Лежи и не дергайся, — почти раздраженно бросил Рейф. — И брось всю эту волынку насчет непочтительности к профессорскому званию. Между коллегами какие могут быть счеты чинами!
От слова «коллеги» несчастный Кэри только пуще зарделся и вроде как собрался что-то возразить — но тут в дверь постучали.
— Кого там… — Рейф не договорил. — Лежи, сам открою, — добавил он, быстро вставая и направляясь к двери. — И сам выставлю.
Рейф и собирался выставить любого незнакомца, будь то хоть сам король, хоть городской совет в полном составе — некогда им с Кэри гостей принимать! Но когда он с самым решительным видом открыл дверь, за ней оказались отнюдь не незнакомцы. Госпожа Эссили и его кухарка Нирин — какие же они незнакомцы?
— Ты собрался впроголодь работать, сам стряпать или мальчика в трактир за обедами гонять? — прищурилась Томален, когда растерянный Рейф пробормотал приветствие. — Или на кухню его определить?
— Вот уж только не гонять! — запротестовал возмущенно Рейф. — И не на кухню!.
Гонять умницу Кэри и определять его на кухню — это не по его части, а профессора Энстре, будь он неладен! И… и вообще…
— И вообще он хромает, — промолвил Рейф вдогонку.
— Тем более, — величественно кивнула госпожа Томален.
Она посторонилась, пропуская вперед кухарку. Та вошла и тяжело опустила на пол объемистую корзинку со всевозможной снедью.
При виде всех этих приготовлений Рейф покраснел так, что его румянец сделал бы честь и юному Орситу. Ну не привык он, до сих пор еще не привык, что о нем кто-то заботится! Он привык обихаживать себя сам, слуг у него отродясь не было — а уж чтобы кто-то помнил, сыт ли он, выспался ли…
А Кэри, вчерашний мальчик на побегушках у сквалыги-профессора, тем более не привык к чужой заботе. Уж если он на руку мэтра опереться и то стесняется…
— Орсит от смущения под землю провалится, — вырвалось у Рейфа.
— Пусть только попробует, — безмятежно произнесла Томален.
Может, Орсит и попробовал бы, но попытка смущаться была заранее обречена на провал. Очень трудно смущаться как следует, уписывая наперегонки с Рейфом свежайшие, еще теплые булочки. А еще труднее стесняться при виде улыбки Томален Эссили — такой материнской, что на душе светлеет и сразу сам себе кажешься ребенком, которого любят просто за то, что он есть, что он — это он, и одновременно взрослым — умным, сильным и удачливым. Кэри от этой улыбки мигом оттаял. Рейф был своей названой теще от всей души благодарен — и за булочки, и за то, что пришла, и за то, что осталась, и за то, что, когда они с Кэри приступили к работе, не покинула кабинет, а принялась помогать им, аккуратно складывая в прежнем порядке уже просмотренные ими бумаги.
— Так мы добрый месяц провозиться можем, — сказал Кэри, передавая госпоже Томален очередную неровную стопку уже просмотренных и отвергнутых записей. — Давайте все-таки попробуем сузить поиск. Для какого типа заклятий вам нужны катализаторы, мэтр?
— Все, которые годятся для любых чар класса «ална ранха», — помолчав, произнес Рейф. — Для любого варианта проявлений и в любом сочетании.
Кэри безмолвно вытаращил глаза.
«Ална ранха», она же в просторечии «пурпурный лотос», — магия, связанная со всем, что касается витальной силы, пола, зачатия, эротики. Ею лечат от холодности и импотенции, к ней прибегают мужчины, ощутившие недостаток мужской силы или неспособные зачать, ее применяют бесплодные женщины… но едва ли можно предполагать, что мэтр Эррам собрался залюбить Маятник насмерть — ну или пока не сбежит с перепугу… и уж точно мэтр не собирается рожать!
Все эти соображения читались в недоуменном взгляде ниала так же внятно, как если бы юноша произнес их вслух.
Рейф вздохнул.
Вот он, момент правды — и как ни старайся, избежать ее не удалось.
— Я не женат, Кэри, — тяжело и неловко промолвил Рейф. — И никогда не был.
Кэри все в том же немом изумлении перевел взгляд на госпожу Эссили. Если она не теща Рейфа, то… то как же тогда…
— Мошенники мы с мэтром Эррамом, — пояснила Томален. — Мы совершили подлог.
— Нам казалось, что так лучше, — произнес Рейф. — Что это — единственный выход. А получилось, что западня…
Молчать уже не имело смысла — и Рейф рассказывал все. И о том, как городской совет Меллы с мэром во главе чуть не в ногах у него валялся, умоляя принять должность. И о том, что вступить в должность, оставаясь холостым, он не мог. И о том, как лучшие семейства Меллы готовы были бросать жребий — кому разводиться с женой и отдавать ее за мага. И о том, что это бы не помогло, но никто ведь ничего не знал. И о том, как в его доме появилась госпожа Эссили и предложила стать его названой тещей. И о том, какое дикое, безысходное отчаяние он испытал, получив наконец доступ к бумагам своего покойного предшественника. И как это отчаяние привело его к Кэри Орситу, слуге, лаборанту и секретарю уехавшего на конференцию профессора Энстре.