Большим авторитетом среди матросов пользовался Вийльмен. Он писал прокламации, его речи отличались ясностью и идейностью, незаурядные организаторские способности выделяли его среди остальных участников революционной группы. Вийльмен нашел и удачную форму конспирации. Официально революционная группа числилась на «Франсе»… корабельным хором. Участники «хора» могли легально собираться, командование корабля ничего не видело предосудительного в том, что для «хора» доставляются книги, журналы, газеты. Руководитель «хора» мог, не навлекая на себя подозрений, побывать на берегу, встретиться с членами экипажей других кораблей.
Когда линкор прибыл из Одессы в Севастополь, артиллеристы корабля, еще подчиняясь командованию, вместе с линкорами «Жан Бар» и «Верньо» 17 апреля открыли огонь по советским позициям. Тяжелая корабельная артиллерия стреляла по ближним подступам к Севастополю, откуда наступали советские войска, но часть снарядов попадала в предместье Севастополя. На кораблях стало известно, что снарядами разрушены дома мирных жителей, многие из них убиты и ранены. Матросы начали протестовать. Офицерам и унтер-офицерам пришлось самим заряжать орудия. К тому же городские власти заявили, что, если бомбардировка будет продолжаться, в городе начнется вооруженное восстание и сухопутные войска союзников будут перебиты. Командующий эскадрой вынужден был 18 апреля прекратить огонь.
В субботу 19 апреля линкор «Франс» стал на якорь на внутреннем Севастопольском рейде. Рядом были линкоры «Жан Бар», «Верньо», «Жюстис» и крейсер «Дю Шайла». Во второй половине дня команда узнала из приказа, что на следующий день, в пасхальное воскресенье, назначается погрузка угля. Возмущенные матросы открыто выражали свое недовольство: «Не будем грузить!», «Пусть грузит командир с офицерами!», «Довольно, в Одессе грузили в воскресные дни, отдыха не дают!» Матросы решили отказаться от погрузки угля. Для сообщения командиру о принятом решении была направлена делегация.
К вечеру возмущение матросов продолжало нарастать. После ужина несколько сот человек собрались на баке. Раздались слова «Одесского вальса», потом запели «Интернационал». Послышались возгласы: «К черту уголь!», «Ни завтра, ни в понедельник не будем работать!», «К оружию! Разбирай винтовки!», «В воду офицеров!»
Матросы избирают делегацию и направляют ее к командиру. Делегацию принимает помощник командира. Ему заявляют, что команда не будет грузить уголь в пасхальные дни.
— Что мы делаем в России? Команда не желает сражаться против своих братьев — русских рабочих!
В это время на линкор прибыл главнокомандующий французским флотом в Черном море вице-адмирал Амет. Ему были изложены требования матросов:
— Не производить погрузки угля в праздничные дни — 20 и 21 апреля;
— прекратить интервенцию в Россию и немедленно возвратиться во Францию;
— предоставить отпуска;
— смягчить дисциплину;
— улучшить питание и т. д.
Офицеры уговаривали матросов смириться. Но ни уговоры, ни угрозы не помогли. Экипаж стоял на своем. Вице-адмирал еще был на борту, а матросы опять пели «Одесский вальс» и «Интернационал». Когда Амет покидал корабль, вслед ему неслись возгласы: «Смерть тирану!», «В Тулон, в Тулон!» Матросы оттесняют офицеров в их помещения, освобождают ранее арестованных Вийльмена, Деларю и Нотта.
В это же время с «Жана Бара» тоже неслись звуки «Интернационала». Там происходило в общем то же, что и на «Франсе». Матросы провозглашали: «Долой войну с русскими!», «В Тулон, там ждут нас наши семьи!» Еще днем делегация с линкора «Франс» побывала на «Жане Баре» и договорилась с его экипажем об общих требованиях. Связались с экипажами остальных судов, и отказ подчиниться приказу стал единодушным.
Неспокойная ночь миновала.
Стояло тихое, ясное утро. В час поднятия флага матросы «Франса» и «Жана Бара» выстроились на баке. Но смотрели они не на корму, где, как обычно, медленно поднимался трехцветный французский флаг, а вперед, где на мачтах взвивались красные флаги. Обе команды линкоров почти в полном составе торжественно пели международный пролетарский гимн.
Вскоре на линкоре снова появляется вице-адмирал.
Он пытается уговорить матросов, предупреждает, что впоследствии они сами пожалеют о том, что сделали. В ответ матросы заявляют:
«Мы никогда не пожалеем о том, что остановили эту незаконную и преступную войну».