Ни Лютер, ни его протестантизм не повинны в войнах. За них ответственны те лживые кумиры, которые принудили его протестовать. Лютер поступил, как всякий человек, созданный Богом, не только имеет право поступать, но и обязан в силу священного долга. Он ответил лжи, когда она спросила его: веришь ли в меня? – Нет! Так следовало поступить, во всяком случае, даже не входя в рассмотрение, чего это будет стоить.
Я нисколько не сомневаюсь, что наш мир находится на пути к единению, умственной и материальной солидарности гораздо более возвышенной, чем всякое папство и феодализм в их лучшую пору. Такое единение неизбежно наступит. Но оно может наступить и осуществиться лишь в том случае, если будет опираться на факт, а не на призрак и видимость. До единения же, основанного на лжи и предписывающего людям творить ложь словом или делом, нам, во всяком случае, не должно быть никакого дела. Мир? Но ведь животная спячка – также мир; в зловонной могиле – также мир. Мы жаждем не мертвенного, а жизненного мира.
Отдавая, однако, должное несомненным благам, которые несет с собою новое, не будем несправедливы к старому. Старое также было некогда истинным. Во времена Данте незачем было прибегать к софизмам, самоослеплению и всякого рода другим бесчестным ухищрениям, чтобы считать его истинным. Оно было тогда благом. Мы можем сказать, что сущность его заключает в себе непреходящее благо. Возглас «Долой папство!» был бы безумием в ту пору.
Говорят, что папство продолжает развиваться, и указывают при этом на увеличивающееся число церквей и т. д. Однако подобного рода аргументы следует считать самыми пустыми, какие только когда-либо приводились. Крайне любопытный способ доказательства: сосчитать немногие папские капеллы, прислушаться к некоторым протестантским словопрениям – глухо жужжащей, снотворной глупости, которая до сих пор величает себя протестантской, – и сказать: смотрите, протестантизм мертв, папизм проявляет большую жизнедеятельность, папизм переживет его! Снотворные глупости, и их немало, именующие себя протестантскими, действительно мертвы. Но протестантизм не умер еще, насколько мне известно! Протестантизм произвел за это время своего Гете, Наполеона, германскую литературу и Французскую революцию. Все это – довольно заметные признаки жизненности для всякого, кто не станет с умыслом закрывать себе глаза! Да, по сути говоря, что же еще проявляет в настоящее время жизнь, кроме протестантизма? Почти все остальное живет, можно сказать, исключительно гальванической, искусственной, а вовсе не долговечной и непосредственной жизнью.
Папство может возводить новые капеллы; и благо ему – пусть оно так и поступает до конца. Но папство не может возродиться, как не может возродиться язычество, в котором также коснеют до сих пор некоторые страны. В самом деле, в данном случае происходит то же самое, что и во время морского отлива. Вы видите, как волны колеблются здесь и там на отлогом берегу. Проходит несколько минут, вы не можете сказать, как идет отлив. Но посмотрите через полчаса – где вода, посмотрите через полстолетия – где ваше папство! Увы, если бы нашей Европе не угрожала иная, более серьезная опасность, чем возрождение бедного, древнего папства! И Тор также может делать усилия, чтобы ожить. Самые эти колебания имеют, впрочем, известное значение.
Бедное, старое папство не погибло еще окончательно, как погиб Тор. Оно будет еще жить в течение некоторого времени, оно должно жить. Старое, скажем мы, никогда не погибает, пока все существенно хорошее, заключающееся в нем, не перейдет в практику нового. Пока еще можно делать хорошее дело, придерживаясь римско-католического исповедания, или, что то же, пока можно вести честную жизнь, следуя ему, до тех пор отдельные люди будут исповедовать его и следовать ему, свидетельствуя тем о его жизненности. И оно не будет до тех пор мозолить глаза нам, отвергающим его, пока мы также не усвоим и не осуществим в своей жизни всей истины, заключающейся в нем. Тогда, и только тогда, оно потеряет всякую прелесть для людей. Оно имеет известный смысл и потому продолжает существовать; пусть же оно существует так долго, как только может.
Мы заговорили о войнах и кровопролитиях, наступивших вслед за Реформацией. В каком отношении к ним находится Лютер? Отмечу прежде всего тот замечательный факт, что все эти войны имели место после его смерти. Вызванная им распря не переходила в борьбу с оружием в руках, пока он был жив. По моему мнению, этот факт свидетельствует о его величии во всех отношениях. Крайне редко встречаются люди, которые, вызвав громадное общественное движение, не погибали бы сами, подхваченные его волной! Такова обычная судьба революционеров. Лютер же оставался в значительной степени полновластным господином вызванной им величайшей революции. Протестанты всякого положения и всяких профессий обращались постоянно к нему за советами. Он провел эту революцию мирным путем, оставаясь неизменно в центре ее. Чтобы достигнуть такого результата, человек должен обладать способностями настоящего вождя. Он должен уметь проникать в истинную суть дела при каких бы то ни было обстоятельствах и отважно, как подобает истинно сильному человеку, держаться за нее, чтоб и другие истинные люди могли сгруппироваться вокруг него. Иначе он не сохранит за собою руководящей роли.