— Вы не рады? — спросил Фримен, продолжая улыбаться, но на этот раз улыбка вышла несколько кривой.
— Очень рад!
— Тогда, значит, вы хорошо владеете своими чувствами. Одним словом, бедный. Юнис сейчас гостит у меня — неподалеку отсюда. — Он назвал деревню, рядом с которой была расположена его родовая усадьба. — Мы привезли его сюда в доказательство того, что не таим против него зла, а заодно чтобы он убедился в разумности и благодетельности наших порядков. И, конечно, мы хотим дать вам возможность повидать старого друга. Мы не сомневались, что вы захотите его повидать. Так что я, собственно, уполномочен передать вам на субботу приглашение к завтраку. Приезжайте непременно. Старик сейчас бодр и весел. Его горе после смерти этого злосчастного юноши довольно быстро улеглось. Он будет очень рад встрече с вами. — Произнося это «с вами», Фримен словно сфотографировал Гордона в его полувоенном костюме, который делал его подтянутым и настороженным, тогда как-в арабской одежде он весь был словно нараспашку.
Вошли миссис Гордон и Грэйс — они ходили в деревню за покупками. Фримен, церемонно представленный Гордоном, произвел именно тот эффект, которого Гордон и добивался: приятнейший непринужденный собеседник, он сразу пустился в романтические описания Аравии, шутливо рассказал о том, как Гордон захватил его в плен, с тактичной сдержанностью упомянув о неудачном исходе арабской эпопеи Гордона.
Гордон сказал: — Мы здесь никогда не разговариваем об Аравии, Фримен.
— Ну, разумеется, — сказал Фримен как ни в чем не бывало. — Неприятное лучше не вспоминать.
— Вы военный, мистер Фримен? — спросила миссис Гордон, и острый взгляд ее маленьких блестящих глаз придал вопросу оттенок затаенной враждебности.
— Нет, миссис Гордон. Я всего лишь жалкий чиновник. И, должен признаться, по натуре я глубоко штатский человек.
Грэйс подняла голову. — Тем лучше для вас! — сказала она. — Ненавижу военных, хоть, может быть, они и не виноваты.
— Вы, я вижу, ярая пацифистка, мисс Гордон.
— Не отрицаю. А вы?
— Нет, но…
— Я убежденная пацифистка, мистер Фримен, и я страстно, пламенно молюсь о том, чтобы в случае новой войны (новой кровавой бойни!) всех нас разорвало в клочки. По крайней мере будет навсегда положен конец этому чудовищному истреблению одних людей другими.
— Согласен, до глубины души согласен! — откликнулся Фримен проникновенным тоном. — Я не пацифист; по роду моей деятельности мне даже подчас приходится поощрять применение насилия. Но в принципе я против насилия; я давно уже пришел к выводу, что если для того, чтобы люди жили в мире, необходимо так много насилия, так лучше действительно одним ударом покончить все.
— Браво, Фримен! — сказал Гордон. — Вот и решение всех проблем!
— Я, конечно, несколько перегнул…
— Ничуть! — сказала Грэйс, и это было сказано с таким жаром, что Фримен удивленно оглянулся. — Вы совершенно правы.
— То, что вы говорите, противоречит духу христианства, — заметила миссис Гордон. — Это бесчеловечно и не слишком убедительно. Да я и не верю, что кто-либо из вас в самом деле желает такой непоправимой катастрофы. Вы, молодежь, так пылко ненавидите насилие, что ваши собственные речи дышат насилием. Так иногда добрый человек ни с того ни с сего выходит из себя по пустякам. Учитесь обуздывать свои страсти и старайтесь найти более разумное, человечное и христианское решение. — Она встала, спокойная и облагороженная верой в непогрешимость своих убеждений. — А теперь, если позволите, я пойду похлопочу насчет чая.
Фримен вскочил и стал уверять, что он заехал только так, ненадолго, повидать своего старого друга Гордона. Уже скоро время обеда, ему пора. Ради бога, пусть они не беспокоятся. Пусть извинят старого холостяка. Он непременно побывает у них еще, хотя бы даже без приглашения.
Взгляд миссис Гордон украдкой скользнул с Грэйс на Фримена, и можно было не сомневаться, что приглашение последует. Гордон подметил этот взгляд и прочел в нем целый рой оживших материнских надежд. Он вдруг со смехом откинул голову назад.
— Да, да Фримен! Приезжайте обязательно, — подхватил он.
— Как вы добрались? — спросила Грэйс.
— Автобусом до деревни, а оттуда шел пешком. Я люблю ходить.
— Жаль, нет дома старшего брата с машиной, — сказала Грэйс.