— Тесс! — вдруг решился он. — Разве я непременно должен разделять твои взгляды, для того чтобы… — он запнулся, подыскивая слово, — чтобы желать тебя?
— Нет! — непринужденно ответила она. — Но что может у нас получиться хорошего при несходстве взглядов на то, что каждый из нас считает для себя самым важным?
— Все равно, зачем тянуть? Какой в этом смысл? Почему не попытаться построить что-то на том, что в нас есть? Слушай, Тесс, поедем со мной, — сказал он. — Поедем со мной в Лондон, сейчас же, сегодня же. Я тебя очень прошу.
Она отвернулась, словно чтобы не слышать его призыв, но в ее словах прозвучал ответный призыв, еще более отчаянный. — Помимо всего прочего, неужели ты не понимаешь, что для меня опасно с тобой ехать? — начала она.
— Почему? Я не буду докучать тебе, не буду ничего домогаться. Я просто хочу, чтобы ты была со мной, смотрела бы и ждала. Ждала, когда я наконец выпутаюсь из этого клубка.
— Ждала? Ждала? — повторила она. В голосе ее слышалась тревога, вся она словно подобралась. — Ты, видно, не понимаешь, что это для меня значит — все здесь бросить и уехать с тобой. Я что-то пала духом, Нед, совсем пала духом. Меня, кажется, доконали все эти трудности, все чудовищные препятствия, которые встают на каждом шагу. Я чувствую, что готова сдаться, а я не хочу сдаваться.
— И не надо…
— Но придется. Я знаю! Знаю, что случится, если я оторвусь от той жизни, которой живу здесь, и уступлю желанию вернуться в твою жизнь, позволю себе немножко ослабеть и разнежиться. Страшно подумать, но ведь это может затянуть меня так, что я больше не выберусь. Достаточно трудно было и в прошлый раз. — Она опасливо покачала головой. — Я с тобой пропаду, Нед. Я это чувствую. Я чувствую это уже сейчас, когда просто смотрю на тебя.
Но тут же она закрыла глаза, чтобы его не видеть, и с закрытыми глазами сказала: — Не слушай меня, Нед! Не слушай меня! — С минуту она помедлила, потом отвернулась. — Я поеду! — сказала она с вызовом. — Я давно хотела этого. Я поеду. — Но тотчас же, словно хватаясь за спасительную соломинку, поспешила оправдаться: — Все равно, здесь мне больше делать нечего. Моя работа окончена.
— А как же разнеживающий покой? — сказал он, уже уверенный в своем торжестве и стремясь насладиться им в полной мере.
Она вздохнула. — Пусть это будет испытанием для меня…
— Тогда поехали! — радостно вскричал он, словно торопясь уничтожить расстояние, которое еще разделяло их.
— Сейчас? — спросила она с испугом. — Так сразу?
— А почему бы и нет? Ведь я на мотоцикле.
Тесс расхохоталась, и расстояние исчезло. Ее смеющиеся губы и гибкие руки уничтожили его. Это было так хорошо, что он не захотел испортить ее порыва попыткой пойти дальше. Он старался не замечать ее вызывающего румянца, но где-то совсем близко билось ее сердце, шелестело дыхание, и от этого некуда было деться.
— Ты просто неподражаем! — весело воскликнула она. — Ах, Недди, Недди, если когда-нибудь ты посмотришь на мир моими глазами, — ударит буря, засвищет ветер и с гор побегут ручьи!
И вдруг ему стало ясно, что именно это сомнение и эта надежда толкают ее к нему. «Если когда-нибудь ты посмотришь на мир моими глазами…» Вот чего она хочет и в чем сомневается. Готова покориться и в то же время терпеливо ждать. Его победа — лишь полупобеда.
— Не нужно об этом, — поспешно остановил он ее. — Скажи лучше, когда ты приедешь в Лондон?
— Не торопи меня! Пожалуйста, не торопи! Вот закончу все свои дела и приеду. Недели через две.
— И ты приедешь только для того, чтоб быть со мной? Да? Обещаешь?
— Неужели же все на свете должно замереть ради нас с тобой, Нед! Ты всерьез хотел бы этого?
— Нет, не всерьез. — Он провел рукой по губам. — Дай-ка мне вон того печенья, — сказал он. — Есть хочется. И я сейчас же еду.