— Уиллис, вы болван! — говорил он. — Я велел моим людям стрелять, если кто-нибудь подойдет близко, Какого черта вы вздумали соваться?
Уиллис стоял возле часового-бахразца. — Ваши люди мучили этого парня, мистер Гордон, — сердито сказал он. — Я должен был вступиться.
Солдат, полумертвый от ужаса, жался к караульной будке (Букингемский дворец и все прочее, подумал Гордон). Его винтовка валялась рядом, на земле. По искаженному страхом лицу текли слезы.
— Они бы его убили, — говорил Уиллис.
Гордон понял, что произошло. Минка и Бекр, первый из озорства, второй по склонности к кровожадным забавам навели на бахразца не только пулемет, но и сорока-миллиметровое башенное орудие. На расстоянии в двадцать ярдов этого одного было достаточно, чтобы испугаться, а тут еще Минка поддавал жару, изощряясь в отборнейшей брани, на какую только был способен его язык уличного мальчишки. А затем Бекр подверг испытанию последние остатки мужества несчастного солдата, принявшись швырять в него камнями и отсчитывать вслух минуты, оставшиеся до того, как он вместе со своей будкой взлетит над станцией.
— Удивительно, что они вас обоих не убили, — сказал Гордон Уиллису.
— Чистейшее хулиганство! — продолжал сердиться Уиллис. Он был довольно хрупкого сложения, и его нордическая физиономия, как и у Смита, обгорела и сморщилась от солнца. — Эти люди — трусы. Прошу извинить, мистер Гордон, но это именно так.
— Вы совершенно правы, — весело сказал Гордон. — К сожалению, вы правы, Уиллис. Но теперь уж я здесь, и вы можете быть спокойны за своего солдата. Да, вот еще что: нельзя ли у вас разжиться бензином? А то мы весь свой запас израсходовали, пока добрались сюда. Устройте-ка своему нефтепроводу маленькое кровопускание. Мы даже можем помочь, если нужно.
Уиллис засмеялся, довольный, что больше не должен выступать в роли защитника угнетенных, хотя эта роль и льстила ему. — Вам нужен бензин? Пожалуйста, сколько угодно. Он у меня на складе, за домом.
— Ну, Смит, вот вы и с бензином, — сказал Гордон. — Берите своих хулиганов и ступайте на склад. И этого солдата тоже прихватите. Нам нужно торопиться. — Гордон повернулся к часовому и начал обстоятельно внушать ему по-арабски: — Пойдешь вместе с ними и поможешь перенести сюда баки с бензином. Никто тебя сейчас убивать не будет. Тебя убьют только, если ты не захочешь уйти из пустыни. Когда сюда придут повстанцы, тебя зарежут и освежуют, как барана. А теперь живо подбери с земли винтовку, чтобы сахиб не видел твоего позора. И запомни одно: страх может овладеть каждым; главное — никогда не доказывать, что тебе страшно. Именно это и называется храбростью. Ну, марш за бензином!
Солдат побежал, все еще всхлипывая, и Гордон подумал: как жаль, что этот человек неспособен понять, какая высокая моральная заслуга — признаться в испытанном страхе.
— Вот вам ваши хорошо обученные бахразцы, генерал, — сказал Гордон. — Видали? Ревет со страху.
— Будем справедливы, — возразил генерал, слегка скосив свои неподвижные глаза. — Посмотрите, чем они ему угрожали.
— Ба! На его месте сын пустыни бросился бы на них с голыми руками. Все дело в человеке, генерал! Все дело в человеке!
— Мне ваши люди не внушают доверия, — настаивал генерал. — По-моему, это какие-то головорезы, убийцы, из самых подонков пустыни.
— Абсолютно точно, генерал, — ответил Гордон в полном восторге. — У вас удивительное чутье. Просто удивительное чутье на свободных людей.
Генерал счел за благо не развивать эту тему. — Так вот, я хотел бы задать вам еще один вопрос, — поторопился он продолжить прерванный разговор, пока ничто не отвлекло их снова. — Что предполагают делать ваши вожди, если восстание докатится до английских нефтяных промыслов близ побережья? Ведь там уже не бахразская территория, а английская. Я хотел бы знать, каковы ваши намерения.
— Намерения? У нас нет никаких намерений. Вот когда дойдем до английской нефти, тогда и будем о ней думать.
— В таком случае я должен предупредить вас, что при первой же попытке захватить территорию промыслов в дело вмешается английское правительство. Как будет развиваться конфликт между племенами пустыни и Бахразом — вопрос особый; но если вы вторгнетесь в наши владения, это кончится плохо. Заявляю вам с полной ответственностью. Так и передайте вашим друзьям в пустыне.
— Боюсь, что их это не встревожит, — сокрушенно сказал Гордон. — Я не знаю, что у Хамида на уме по части нефтяных промыслов; это уж его забота.
— Предупреждаю вас…