Выбрать главу

— Как колоде мясника, удалось стать отцом такой красавицы, как моя жена?

Долгорукий ухмыльнулся, а вместе с ним и его люди, потрескивающее пламя очерчивало каждый изгиб и складку на их обветренных лицах:

— Для меня тоже вечная загадка. Хоть и не такая, как для тебя. Знавал я её мать. — Пара тех, кто постарше, хрюкнула, в их глазах появилась мечтательная отстранённость. — Да и сам был полон красоты, пока оплеухи судьбы не истрепали мою внешность. — Те самые, постарше, хихикнули. Стариковские шутки, всё о том, как здорово было раньше.

— Оплеухи, — повторил один, качая головой.

— Можно перекинуться словечком? — попросил Кальдер.

— Всё что угодно для моего сына. Ребята. — Приближённые Долгорукого встали, иные с заметным усилием, и ворча побрели в темноту. Кальдер выбрал местечко у огня и присел на корточки, протянув руки к костру.

— Трубку хочешь? — предложил Долгорукий, из чашечки завивался дымок.

— Не, спасибо. — Кальдер должен сохранять ясную голову, даже в кругу вроде бы друзей. Все эти дни он пробирается обалдеть какой узкой тропой, и нельзя позволить себе на ней вихлять. С обеих сторон ждёт долгое падение и ничего мягкого на дне.

Долгорукий затянулся сам, выпустил пару бурых колечек и следил, как те уплывают.

— Как моя дочь?

— Лучшая женщина в мире. — И ему вовсе не пришлось лгать.

— Ты всегда знаешь, что сказать, да, Кальдер? Спорить не стану. А мой внук?

— Покамест маловат — в ближайшее время против Союза не выйдет. Но он набухает. Можно пощупать, как лягается.

— Не могу поверить. — Долгорукий всмотрелся в пламя и медленно покачал головой, скребя ногтями белую щетину. — Я — дедушка. Ха! Кажись, ещё вчера сам был дитёнком. Ещё с утра у мамки в животе лягалась Сефф. Всё ускользает так быстро. Ускользает — не заметишь. Что твои листья на воде. Береги мгновения, сынок, мой тебе совет. Они и есть жизнь. Береги то, что происходит сейчас, покуда ты ждёшь чего-нить ещё. Говорят, Чёрный Доу хочет, чтобы ты умер.

Кальдер попытался не выпустить наружу своё потрясение переменой темы разговора, и потерпел неудачу.

— Кто говорит?

— Чёрный Доу.

Сюрприз не велик, но слышать это вот так, напрямик, не способствовало укреплению измочаленного духа Кальдера. — Тогда, пожалуй, правда.

— Думаю, он зазвал тебя обратно, чтобы найти простой способ тебя убить, либо чтобы способ нашёл кто-нибудь другой, взыскующий его милости. Думаю, он думает, ты начнёшь плести заговор и поднимешь против него людей, и попробуешь отнять его трон. Затем, мол, он об этом узнает, и честь по чести тебя повесит, и никто особо не сможет возразить.

— Он думает, раз вручил мне нож, то я зарежусь сам.

— Что-то вроде того.

— Может мои пальцы ловчее, чем он считает.

— Надеюсь так и есть. Всё о чём я — если ты планируешь интригу-другую, будь готов, что он уже готов, и ждёт от тебя неверного шага. Повода не долго мучаясь велеть Колю Трясучке смазать секиру твоими мозгами.

— Кое-кого такой исход расстроит.

— Верно, и пол-Севера расстраивает то, как дела идут сейчас. Чересчур много войн. Чересчур большие налоги. В наших краях война — родной обычай, что есть то есть, но вот налоги никогда не привлекали людей. В такое время Доу нужно заботиться о настроениях в народе, и он об этом знает. Но надо быть дураком, чтобы чересчур уповать на терпение Чёрного Доу. Он не тот человек, чтобы осторожничать.

— Но я, возможно, тот?

— В том, чтобы ступать потихоньку, стыда нет, парень. Здесь на Севере нам нравятся здоровенные дуболомы, громилы по колено в крови и так далее. О них поём мы песни. Но сами по себе такие люди ничего не решат — вот тебе правда. Нам нужны другие. Мыслящие. Как ты. Как твой отец. И их у нас не хватает даже наполовину. Хочешь совета?

Долгорукий мог воткнуть совет себе в жопу, так сильно тот интересовал Кальдера. Он прибыл за людьми и мечами, за холодными сердцами способными пойти на измену. Но он выучил давным-давно, что большинству людей ничто так не любо, как быть выслушанными. Особенно могущественным людям. А Долгорукий был одним из пяти боевых вождей Доу, со всей мощью своего положения в такое время. Поэтому Кальдер сделал то, что у него лучше всего получалось — солгал:

— Как раз за твоим советом я и приехал.

— Тогда оставь всё как есть. Вместо того, чтобы плыть против бурного течения, рискуя всем в ледяной пучине, присядь на бережку, расслабься. Большинство поставили на него, что есть то есть, но кроме той гнилой параши, Стодорога, с ним не так уж много верных людей. Гораздо меньше, чем было у твоего отца, да и в наши дни, что это за люди, навроде Железноглава и Золотого? Пфе! — И он высморкал в огонь своё презрение. — Они переменчивы, что твой ветер. Народ боится Чёрного Доу, но тебя боятся до тех пор, пока ты страшный, а если всё так и будет тянуться, и он не даст бой… у людей есть занятия получше, чем сидючи тут голодать и срать в ямки. За последний месяц удрали домой убирать урожай, столько же бойцов, сколько я наберу здесь, при этой раздаче оружия. Доу обязан сразиться, и очень скоро, а если не станет, либо проиграет сражение, ну что ж, тогда всё завертится молниеносно. — И Долгорукий самоудовлетворённо присосался к трубке.