— Сибирь — золотое дно! — не раз повторял он своим соратникам. — Наша цель одна — открыть это дно на благо Отечества.
Не забывал Фёдор Иванович и о своём морском прошлом. При нём продолжились исследования Аляски и Курил, Лисьих островов и Алеутских. Капитанов Вапшакова да Глотова, Пушкарёва да Бечевина принимал всегда как сыновей родных. И здесь Соймонов оставался верен себе: отправляя капитанов в очередное плавание, вручал он им карты собственной работы, обстоятельные и выверенные. А из Адмиралтейств-коллегии неотступно требовал то компасы с квадрантами, то штурманов да мастеров корабельных. Адмиралы возмущались, расходы подсчитывая:
— Совсем Федька очумел, словно не тайга у него, а окиян в губернаторстве!
Но бумаги подписывали и просимое высылали. Понимали: не для себя радеет Соймонов, для дела.
На семидесятипятилетие старика наградили орденом Александра Невского. Указ о награждении подписала уже взошедшая на престол Екатерина II.
— Что-то зажился я на свете белом, — качал седой головой сибирский правитель. — Потому как счёт царям да царицам давно потерял!
В те дни занимался Соймонов делом, для Сибири необычным, — образовывал своё собственное войско, которое велел именовать не иначе как братским. Одновременно решил торговать бобрами с Китаем, и вскоре иркутские да тобольские щеголихи уже прогуливались в тончайших шанхайских шелках. Но годы уже брали своё, и, посылая сына Михаила в 1762 году в столицу с планами пограничных укреплённых линий, он велел просить государыню об отставке. Ни у императрицы, ни у Сената возражений не было.
Однако по причине дальних расстояний отставку получил Соймонов лишь на следующий год. А перед самым его отъездом прикатил в Тобольск представитель Парижской академии аббат Шапп д'Отерош.
— Я прибыл смотреть прохождение Венеры пред диском Солнца, — заявил он губернатору и вручил рекомендательное письмо от старого соймоновского знакомца академика Миллера.
— Сие интересно безмерно? — покачал головой Соймонов и отъезд свой из Сибири… отменил!
— Да когда я наконец маковки-то московские увижу, сколько ж можно по чащобам таскаться? — плакала жена, развязывая с дочками узлы приготовленные.
Губернатор меж тем вёл научные споры с французом. Для начала показал свой квадрант с телескопом, чем вверг аббата в беспредельное удивление.
— Вообще-то я сторонник гелиоцентрической теории Коперникуса! — объявил он затем вконец изумлённому Шаппу д'Отерошу. — А в кого веруете в науке вы?
— О, я сам в душе антиклерикал и ваш единомышленник! — закивал головой аббат.
Обсерваторию Соймонов воздвиг в версте от Тобольска на высокой горе. Самолично настроил свой телескоп и пригласил на зрелище всех желающих. Пришли многие, даже митрополит Павел с огромной свитой служителей. Во время прохождения Венеры самолично объяснял Фёдор Иванович собравшимся все тонкости науки астрономической. Слушатели понимали не много, но слушали с вниманием. Как же — сам губернатор о чудесах небесных рассказывает!
Ну, вот и всё, пора в дорогу! Толпу тобольских обывателей поразило, что вещей за время губернаторства нажито было у Соймонова ровно столько, сколько десять лет назад, когда он сюда приехал. Кто мог из них знать, что увозил из Сибири Фёдор Иванович нечто большее, чем мягкую рухлядь. Он увозил свои научные труды, и средь них главнейший «Древняя пословица — Сибирь золотое дно. О настоящем и будущем великого края».
Ещё более удивительно, что многое из того, что было сделано Соймоновым в Сибири, смогли оценить лишь в наше время. Фёдор Иванович научно разработал (первым в мире!) теорию экономически самостоятельного региона и, что ещё более поразительно, удачно воплотил её в жизнь! Таких регионов он создал в Сибири шесть, и в каждом были свои промыслы, заводы и даже стекольные ломоносовские фабрики. И это в середине века восемнадцатого!
ОСЕНЬ ПАТРИАРХА
В марте 1763 года бывший сибирский губернатор наконец-то прибыл в Первопрестольную. Бывшая в это время в Москве на коронации Екатерина II незамедлительно пригласила его к себе. Рассказав о своих делах, Соймонов поинтересовался, кто будет назначен на его место.
— Чичерин! Человек он добрый и честный, только дел тамошних не знает, потому как всю жизнь в гвардии служил, — отвечала императрица. — Не оставь ты Чичерина, подучи!
Будучи человеком обстоятельным, Фёдор Иванович взялся за учёбу нового губернатора столь ревностно, что вскоре Чичерина стали звать при дворе не иначе как соймоновский сынок. В остальное время Соймонов разбирал дела сибирских заводчиков да ямщиков, инструктировал ясачных сборщиков. Фаворит Григорий Орлов, за плечи обнимая, Соймонова уговаривал: