Атро был потрясен и удивлен. Адлет был уверен в своем успехе.
— Может, эффект будет сильнее, чем ты думаешь. Твоя кровь стала ядом сильнее, чем кровь Святых. Если Кьема выпьет твою кровь, то умрет за минуты, скорее всего. А если кровь коснется их кожи, то им будет очень больно.
Атро отвернулся от Адлета.
— Но кровь, как оружие, использовать можно только в отчаянных ситуациях. Это не сильно помогло с исследованием применения Гвоздя, но ты… можешь и дальше быть моим учеником.
Адлет сжал кулак и вскинул его вверх.
Кьема кричал на площади. Кьема-птица, пронзивший Адлета, кричал от боли. Атака удалась, и Адлет был рад. Он бы лишился шансов, если бы и это не получилось.
Тгуней не заметил. Он не заметил, что в тумане Адлет отломил кончик от Гвоздя, а потом сунул его себе в рану в животе.
— Адлет-сан, это еще не конец! — закричал Доззу.
И тут Кьема вокруг Адлета атаковали. Но теперь уже их движения не были слаженными. Они были в смятении, у них не было понимания ситуации.
В этот миг пуля Фреми снесла голову Кьема-птице. Вторая пуля пробила его живот.
Кьема вокруг перестали двигаться. И упали дружно на землю.
— Остановите его! — закричала Фреми, третья пуля полетела в голову мертвого Кьема-птицы. Из клюва его за миг до этого выпрыгнул плод инжира.
— А-а-а-а-а! — широко раскрыл рот-клювик плод инжира и заорал. — Больно! Больно! Больно! Почему так больно?! Помогите! Кьема! Помогите мне!
От Тгунея к земле потянулись лозы.
«Это Тгуней?» — Адлет забыл на миг о бое и смотрел на плод. На того, кто разрушил все в его жизни.
Настоящий Тгуней выглядел жалко.
— Адлет! Лови Тгунея! — закричала Фреми.
Тгуней не понимал, что произошло. Десять секунд назад они еще побеждали. А теперь он был беззащитен и корчился от боли.
— А-а-а-а! — кричал в панике Тгуней. Он еще никогда не показывал врагам свое беспомощное тело.
Он отбивал лозами руки Адлета. Он откатывался, избегая пуль Фреми. Тгуней на большой скорости пытался покинуть площадь.
Первый был побежден, но у него все еще было много подчиненных. Если он запрыгнет кому-то в пасть, сможет управлять телом, он будет спасен. Но если он останется открытым, долго не проживет.
Двадцать четвертый побежал на помощь Тгунею. Но на него напали сзади Джума и сбили на землю.
— Тгуней-сама! Сюда!
Кьема бежали на помощь Тгунею, готовые защитить его. Тгуней запрыгнул на лапу Кьема, и тут ударила молния Доззу.
Кьема, которого хотел захватить Тгуней, упал замертво, а Тгуней бросился прочь, унося обгоревшее тело.
— А-ай! — бомбы Фреми взрывались рядом с ним. Тгуней отталкивался лозами и избегал атак. И все же волна удара отбила Тгунея обратно к центру площади. — По-помогите… Помогите! — повторял он, крича, но Кьема не могли спасти его, не могли пробиться через ряд Джума.
И Тгуней посмотрел на Доззу.
— Прошу, помоги… Доззу… Мы же… друзья…
— Повторю. Мне стыдно, что я когда-то считал тебя другом, — Доззу ударил молнией.
Тгуней был уверен, что умрет. Но Доззу устал, и его молния была не такой сильной. У Тгунея сгорели почти все лозы, осталась только одна. Тгуней понимал, что он не сбежит, что он точно проиграл.
Он должен был победить. Ничто не предвещало поражения. Но он проиграл. Это случилось чудесным образом. И Тгуней знал, что чудеса могла творить любовь.
«Я проиграл. Себе. Адлету. Фреми. Силе любви, что поддержала их».
— А-а-а-а! — кричал Тгуней. Он размахивал оставшейся лозой.
Он проиграл силе любви. Это ранило его больше всего. Это было невыносимо для него. Тгуней верил в силу любви. Но он и ненавидел любовь.
— Нет! Нет! Все должно быть не так!
Он использовал любовь. Играл с ее помощью. Так все должно быть. И если он проиграл любви, то все для Тгунея было разрушено.
Тгуней кричал, беспомощно размахивая лозой.
И тут к нему протянулась рука.
— Поймал… — Адлет схватил тело Тгунея.
Адлет хрипло дышал, держа Тгунея. Конец был близко. Он думал об этом, но пальцы Адлета не двигались. Перед глазами его все расплывалось, ноги дрожали. Странно, что он еще стоял.
— Что ты делаешь, Адлет?! Убей его скорее! Ролония и Мора в опасности!
Фреми отбивалась от Кьема на площади. Доззу поднялся на шатающиеся лапки и стрелял молниями.
Адлет держал Тгунея и не двигался. Он не мог ни о чем думать, ничего планировать, едва стоял.