Ваше здесь среди нас присутствие мы считаем событием историческим; оно живо воскресило в нашей памяти день 6 мая 1877 года, когда вы, приняв Самарское знамя, под сенью святыни этой двух народов коленопреклоненно с нами принесли клятвенпое обещание свято исполнить воинский долг — лечь костьми, мощно защищая святой крест и наши отечества.
Живо представляется нам сорокачетырехлетнпй отец-командир, уже украшенный тогда многими знаками военного отличия, кои напоминали в нем бойца 1854—1855 годов за севастопольские твердыни, за поддержание боевой славы на восточном берегу Каспийского моря при основании им града Красноводска в 1869 году, за военно-походное изучение им Аму-Дарьинского края в 1874 году; вот какой знатный воин, сын великой Россни, сделался тогда нашим полководцем на вечную славу нашей страны и нашей армии. Память о нем запечатлена в наших благодарных сердцах навеки; ни давность времени, ни древность возраста, успевшего покрыть нас сединой, не изменила и не изменит этой памяти; она нерушимо, из века в век будет передаваться нашим детям, внукам и дальше грядущим поколениям сынов созданной нашими усилиями Болгарии.
С гордостью вспоминаем мы, как вы водили нас в богатырской борьбе плечо в плечо с русскими братьями. Рядом с ними и их примером, под вашим воеводством мы, полные славных надежд и идеальных стремлений, волновавших наши души и наполнявших наши сердца, радостно проливали нашу кровь, бодро подходя к закреплению твердо принятого всеми нами с первых дней девиза: «Свобода или смерть». Закрепление это свершилось, будучи куплено дорогою ценою гибели наших братий, 19 июля под Старой Загорой, а затем 9, 10 и 11 августа на Шипке; здесь, на этом самом месте, на которое мы были посланы тогда проливать под вашим начальством и по вашим указаниям кровь, а теперь мы собрались отдать долг памяти славным воинам, павшим за нашу свободу на поле битвы.
Славный наш полководец!
Мы, ваши ученики-ополченцы, счастливы видеть вас здесь, среди нас, и принести вам горячую благодарность за понесенные вами для нашего отечества старания и труды, завершившие создание нашей свободы и создавшие нашу армию, являющуюся великой гордостью страны.
Пусть отныне об этом и об неизменности наших чувств бесконечной признательности к России — гордости славян, славным генералам и воинам мощной русской армии, к вам, нашему учителю, — вечпо всему миру возвещает благородный, величественный звон колокола, увенчавшего вместе с православным крестом на этом святом храме верхушку горделиво возвышающейся Шипки — свидетельницы наших ратных трудов под вашим скромным, но несокрушимым для сил пятивекового врага-тирана, нас сплотившим в исторической борьбе, дорогим сердцу нашему отеческим начальством».
Этот адрес в скромной, простой папке за подписями братушек, дравшихся в славных рядах дружин, был вручен Н. Г. Столетову у подножия памятника 15 сентября 1902 года.
В жизни каждого человека есть свой апогей, сзоя вершина. В сущности, он идет к ней всю жизнь, хотя и так бывает, что достигает ее не обязательно в конце своего земного существования.
Вершиной жизни Николая Григорьевича Столетова стала Шпика.
Еще до того, как он попадет на Балканские высоты, имя его будет широко известно. По материалам Аму-дарьинской экспедиции Столетов опубликует песколько научных статей, и Географическое общество изберет его своим действительным членом. В книгах будет написано, что им основан город Красноводск...
И после Освободительной войны Николай Григорьевич Столетов еще много славных дел совершит в пользу отечества. Он будет возглавлять дипломатическую миссию в Афганистане, дослужится до «полного» генерала, а с 1899 года будет состоять членом Государственного совета...
И все же вершиной его жизни, ее высшим взлетом останется героическая оборона Шипки.
Он будет менее известен как основатель города Крас-новодска и более как почетный гражданин города Габро-ва, откуда ведет дорога на Шипкпнский перевал. И вот уже почти сто лет самая высокая точка перевала называется вершиной Столетова и будет называться так всегда, на вечные времена.
Кто бы ни писал о войне 1877—1878 годов, никто не может обойти молчанием Шипку. Потому что она — символ мужества и стойкости, символ братства русского и болгарского народов. Склоны Шипки обильно политы кровью народов-братьев, и, значит, ничего не может быть прочнее такого братства. Как сказал великий русский поэт: дело прочно, когда под ним струится кровь!
Шипка, год 1977-й
— ...Вот это и есть знаменитый Шипкинский перевал, а короче — Шипка. Здесь стояла Круглая батарея, там Стальная... Это — гора Николай, а там, где памятник, вершина Столетова...
За достойные дела людям ставят памятники.
Трудно представить более величественный и вечный памятник, чем этот, созданный самой природой.
Над ним не властно время, он не подвластен забвению.
Слава Шипки пребудет в веках.
Виктор Петелин ЭТО БЫЛО ПОД ПЛЕВНОЙ
1
За Дунаем
Русские войска, успешно форсировав Дунай, двинулись по Болгарии в трех направлениях: Западный отряд в составе 9-го корпуса под командованием барона Н. П. Криденера численностью около 35 тысяч человек должен был захватить Никополь, Плев-ну и двигаться по направлению к Балканам, оставив часть войск для прикрытия правого фланга Дунайской армии; Передовой отряд генерал-лейтенанта И. В. Гурко, куда входили дружины болгарского ополчения во главе с генерал-майором Столетовым, должен был наступать в сторону Тырнова, захватить Шипкинский перевал и укрепиться за Балканами; наконец, Рущукский отряд во главе с цесаревичем Александром в составе двух корпусов численностью около 75 тысяч должен был сковать основные силы неприятеля, расположенные в четырехугольнике крепостей Силистрия—Рущук—Шумла—Варна.
С бою взяв Никополь, барон Криденер на несколько дней дал отдых войскам, чтобы можно было пополнить запасы продовольствия и снарядов, навести порядок в боевых рядах корпуса. А между тем события развивались с молниеносной быстротой: Осман-паша вместе со своей армией, дислоцированной в Видине, буквально «бросился» к Плевне и за несколько часов до русских занял ее, начав воздвигать укрепленные линии.
6 июля, получив указание из главного штаба армии о занятии Плевны, Криденер направил три полка, чтобы овладеть Плевной 7 июля, «если не встретится особого препятствия». Никто тогда и не предполагал, что обыкновенный болгарский городок, раскинувшийся в долине реки Вид, встанет па пути русской армии неприступной крепостью.
Осман-паша, расположившись с отборными частями турецкой армии в Видине, как только узнал о форсировании русскими войсками Дуная, начал готовиться к выступлению. Но приказ султана запоздал, и он не успел на помощь Никополю. Да и никто не придавал серьезного значения этому городку, раз русские уже переправились через Дунай. Плевна — вот самой природой приготовленная крепость, лишь она может остановить движение русских к Балканам. Отсюда и возник его план сосредоточения войск в Плевне. С севера Плевну закрывали Опанец-кие высоты, с запада и юго-запада Гривицкие и Тучениц-кие, с юга Зеленые горы и Кришинские высоты, с запада река Вид с ее высоким левым берегом. Так что вся местность, в которой расположился этот небольшой городок, представляла собой удобнейшие позиции для обороны и ни малейшего шанса на успех наступающим войскам.
Русские войска начали движение в сторону Плевны 6 июля. Шли по отвратительным дорогам, с тяжелыми ранцами, и генерал-лейтенант Шильдер-Шульднср, увидев, что цель близка, приказал отдыхать до следующего утра.
— Эй ты, молодец! — крикнул он проезжавшему мимо казаку. — Съезди-ка вперед, посмотри, нет ли где ключевой воды...
Через несколько минут казак вернулся белее полотна:
— Ваше превосходительство! Родник есть, но из него турки черпают воду.
— Какие турки?.. Ты что вздор мелешь!
— Ей-богу, турки, сами посмотрите.
И действительно, турки спокойно набирали воду из источника и уходили к себе в лагерь, скрытый возвышенностью. Тогда Шильдер-Шульднер предположил, что в Плевне могли остановиться разбитые части никопольского гарнизона, число которых вряд ли превышало пять-шесть таборов (табор — 500—700 человек). Первая же попытка атаковать позиции турок была встречена огнем крупповских орудий. Шильдер-Шульднер отложил атаку до следующего утра.