На медицинское обеспечение было обращено особое внимание. Еще до выступления в поход в каждой роте имелось по нескольку хорошо обученных санитаров. Сейчас же в дополнение к имевшимся у фельдшеров и санитаров перевязочным средствам бинты, медицинские косынки и травы были розданы всем офицерам, унтер-офицерам, ефрейторам и части рядовых, чтобы в бою можно было помочь друг другу.
14 июня в пять часов утра М. И. Драгомиров вызвал к себе на квартиру офицеров Волынского полка во главе с их командиром полковником Родионовым и сообщил, что честь первым пересечь Дунай выпала на долю их полка и что переправа назначена на ближайшую ночь. Прямо из своей квартиры, выходившей окнами к Дунаю, Михаил Иванович показал офицерам-волынцам место на противоположном берегу реки, куда они должны были пристать, — устье ручья Текир-дере, где находилась удобная для подхода понтонов лощина.
Позднее, около полудня, Драгомиров собрал остальных офицеров своего отряда, еще раз объяснил им порядок форсирования и сообщил время начала операции.
В состав отряда М. И. Драгомирова, кроме 14-й дивизии, вошли 4-я стрелковая бригада, гвардейская рота почетного конвоя, две сотни пластунов, 23-й Донской казачий полк, полторы сотни уральских казаков, две горные артиллерийские батареи, четыре понтонных батальона. Вокруг Зимницы были выставлены разъезды Лубенского гусарского полка, а фланги переправлявшихся частей прикрывал Брянский пехотный полк. Огневую поддержку штурмовой группе должны были также оказать с румынского берега несколько русских артиллерийских батарей.
Все войска десантного отряда были распределены на семь рейсов, в каждый из которых входило 12 рот, 60 казаков с лошадьми, часть артиллерии и медицинские чины.
Полки 14-й дивизии назначались в рейсы по порядку номеров, начиная с Волынского, имевшего 53-й номер, и кончая 56-м Житомирским. С первым рейсом должен был отправиться и командир 1-й бригады драгомировской дивизии генерал-майор Иолшин. Полкам его бригады, переправлявшимся первыми — Волынскому и Минскому, было велено оставить ранцы на этом берегу, взять в карманы патроны, по два фунта говядины и бутылки с водой. С понтонов ни при каких обстоятельствах не стрелять и на берегу по возможности сначала действовать штыком, чтобы как можно дольше не обнаруживать себя. Сам Драгомиров должен был переправляться по плану с 3-м рейсом.
Одновременно от румынского берега должен был отчалить только первый рейс, остальные по мере возвращения понтонов, но не менее как целыми ротами. Три понтонных батальона должны были перевозить пехоту, один — построить паромы и на них переправлять артиллерию, казаков и офицерских лошадей, которых требовалось также немало. Например, для Драгомирова намечалось перевезти четыре лошади, для бригадных командиров — по три, для полковых — по две. Были приготовлены также лодки, которые не должны были приставать к противоположному берегу, а держаться ближе к своему и подавать помощь тонущим.
Наконец все приготовления были закончены, все необходимые распоряжения отданы, и оставалось только ждать. Накануне в одном из писем, посланных из Зимницы, Михаил Иванович писал: «Пишу накануне великого для меня дня, где окажется, что стоит моя система воспитания и обучения солдата, и стоим ли мы оба, то есть я и моя система, чего-нибудь».
Около 9 часов вечера понтонные батальоны спустились к Дунаю. Одновременно Брянский пехотный полк и три артиллерийские батареи двинулись для прикрытия флангов штурмовой группы по румынскому берегу.
В 11 часов начали собираться части, назначенные в 1-й рейс. К полуночи все они уже были на берегу и распределены по понтонам и паромам. В состав рейса вошло около 2300 человек, восемь горных орудий и около 60 лошадей. По сведениям русского командования, у турок в этом месте было более семи тысяч человек с артиллерией, в том числе в Систове около двух с половиной тысяч человек и более пяти тысяч в военном лагере у деревни Вардим, расположенной в нескольких верстах от Систова, в противоположной стороне от ручья Текир-дере.
По предварительному расчету, на переправу через Дунай и возвращение понтону нужно было два часа. Поэтому остальные части должны были собираться позднее: Минский полк — к часу ночи, Подольский — к 3 часам утра, Житомирский — к 5-му рейсу в 7 часов утра.
На болгарском берегу было тихо — приготовления русских к форсированию не были обнаружены. В полночь началась посадка войск в понтоны, и ровно в час 1-й рейс отчалил от берега. Пока понтоны шли рукавом Дуная, прикрытые островом Адда, все шло благополучно. Но лишь только атакующие вышли из-за острова в основное русло реки, сильное течение и ветер стали сносить понтоны и паромы. К тому же набежавшие тучи совсем закрыли луну, и противоположный берег с Текир-дере стал не виден. В этих условиях главной задачей стало быстрее переплыть Дунай, который имел здесь ширину по прямой в две версты, и пристать к противоположному берегу. Темная ночь мешала ориентироваться десанту, но она же и дала ему возможность незаметно подойти к болгарскому берегу. Турецкие пикеты заметили русских, когда большинство из понтонов было в 200–300 шагах от них. Часовые открыли беспорядочный огонь, но остановить штурмующих было уже невозможно. К туркам стало подходить подкрепление из Систова и из лагеря под Вардимом, подплывавшие понтоны попадали под сильный огонь. И все-таки большинство из них благополучно пристало к берегу, лишь несколько понтонов и один паром с двумя горными пушками пошли ко дну. Остальные суда десанта приставали в разных местах к берегу, некоторые на версту выше или ниже Текир-дере. Взбираясь в темноте по кручам, расстреливаемые в упор, солдаты-волынцы штыками отгоняли турок от берега, чтобы дать возможность подойти лодкам товарищей. Берег был высок, и приходилось помогать себе лопатами, веревками, прикладами, подсаживая друг друга. Помня о приказе собраться у Текир-дере, отдельные группы русских справа и слева пробивались к своим более счастливым товарищам, высадившимся прямо в устье ручья. Горные орудия на руках вкатывали на крутой берег и сразу же начинали стрельбу, так как к туркам стали подходить большие подкрепления.
В два часа вернулся первый понтон, за ним стали возвращаться и другие, 2-й рейс оказался не легче первого. Стало светать, и турки, расположившись в несколько ярусов на берегу, там, где их не отогнали волынцы, продолжали обстреливать подходящие понтоны. К тому же открыли огонь дальнобойные турецкие орудия из Систова и Вардимского лагеря. В этих условиях Драгомиров решил для скорости переправлять только пехоту, чтобы укрепиться на плацдарме в устье Текир-дере.
Между тем бой продолжался. Некоторые понтоны приставали к берегу уже без офицеров, убитых или раненных во время переправы, и командование брали на себя унтер-офицеры, а иногда и рядовые. Быстро сориентировавшись в обстановке, отдельные группы пробивались на соединение с более значительными подразделениями, не забывая о главной задаче — отогнать от берега турок и одновременно создать плацдарм в Текир-дере для основных сил десанта.
Поручик Маторный, едва успевший высадиться сам с горстью солдат, увидел, что справа от него большое число турок расстреливает в упор понтоны. Не думая о том, что турецких солдат намного больше, чем русских, Маторный повел своих солдат в атаку. Несмотря на сильный огонь, который открыли по маленькому отряду Маторного враги (и тем отвлеклись от расстрела высаживавшихся), русские храбрецы без выстрелов со штыками наперевес налетели на них. Турецкие солдаты, не приняв штыкового боя, бросились спасаться.
Из второго рейса также несколько понтонов было потоплено вместе с людьми, а часть вынуждена вернуться к румынскому берегу. Дело, так удачно начавшееся, грозило сорваться. М. И. Драгомиров со штабом решил срочно переправляться сам, чтобы на месте руководить боем. Незадолго до начала боя к Драгомирову обратился его друг, знаменитый уже к тому времени генерал М. Д. Скобелев, с просьбой разрешить принять участие в форсировании в качестве добровольца. Драгомиров разрешил и впоследствии об этом не пожалел. Переправлялись они вместе. Именно понтон с Драгомировым попал бы под губительный огонь турок, если бы не поручик Маторный.