Глава 21.
Мимо промчался Хака. Тот самый Хака, робкий и немногословный у школьной доски, дерзкий и опасный на улице. Он промелькнул перед глазами так быстро, что Санат не увидел лица. Впрочем, у него, как и у Чака Норриса выражение лица никогда не меняется. Он жаден до чужого добра, нагл и хитер, но он не трус. И если он что-то возжелает, он это возьмет. Его пальто в снегу, он бежит вперед и выискивает кого-то в этой вакханалии насилия. Видимо этот кто-то уронил его, но Хака не признал поражение и жаждет реванша. Ему нужен именно он. И дело не в мести. Он не признал превосходство противника, а это значит, его одурачили либо он сам совершил ошибку, которую непременно нужно исправить. Хака очень не любит, когда его дурачат, и не успокоится, пока не исправит ошибку, чего бы это ему не стоило.
Пухленьки холеный Фарик сидит на снегу раскинув ноги и запрокинув голову. Из носа бежит кровь. Он похож на большого глупого ребенка с доверчивыми глазами. Мальчишка из обеспеченной семьи, которому мать сует в карман пиджака деньги на обед и просит не связываться со шпаной. У него есть все, о чем другие могут только мечтать - и видак с кучей кассет, и «деньди» и колонки на сто ватт с усилителем. Но он здесь среди шпаны, где царит насилие, агрессия и жестокость.
К нему подбежал Толик. Он взял Фарика за локоть, помог ему встать и повел в сторону. Болтливый хвастун взял на себя роль санитара. «Лишь бы не драться. Шакал трусливый, - подумал Санат. Но Толик удивил - оттащив Фарика, он кинулся в драку, - А нет, не шакал».