— Откуда вы узнали, что рыбак Глущенко переправляет военнопленных на сторону Советов? — продолжал допрашивать Петров.
— Они и Мусикова хотели переправить. И летчик Манин с ними плыть собирался.
— Значит, и Мусиков пытался уйти на ту сторону?
— Нет. Он только для виду дал согласие. Он не хотел. Но их боялся.
Раневскую увели. А у Стоянова остался большой список с фамилиями и адресами подпольщиков. Помня строгий наказ капитана Брандта не предпринимать никаких самостоятельных действий, он решил немедленно сообщить в ГФП-721 о раскрытой подпольной организации. В душе он, правда, вновь пожалел, что подпольщики так и не напали на полицию и не дали ему возможности отличиться.
Сняв телефонную трубку, Стоянов позвонил капитану Брандту и попросил разрешения прибыть для доклада по неотложному делу.
Вскоре, опираясь на палку, Стоянов уже входил в кабинет Брандта. Капитан молча выслушал доклад начальника русской вспомогательной полиции. Лицо его оставалось спокойным. В какой-то момент Стоянову показалось, что раскрытая подпольная организация совсем не интересует немцев. Но тут же по еле заметной усмешке, промелькнувшей в глазах Брандта, он понял, что тому уже давно все известно. И Стоянов не ошибался.
Когда он закончил доклад, Брандт поднялся из-за стола:
— Гут, гут. То есть настоящий работа. Мы некоторый время уже наблюдаем за этой бандитской организацией. У вас не есть полный данный. Там больше ста человек. Пора кончать с ними. На завтра ночью я назначаю крупную операцию. Будем поймать этих бандитов. Прошу выделить полицейских и следователей. Мне нужна помощь русской полиции. И распорядитесь, чтобы начальник адресного бюро дежурил всю ночь. Надо привозить арестованных и сразу к допросам. Эти бандиты назовут других. А мы забираем их в ту же ночь.
— Господин капитан, коммунисты не так быстро дают показания, — заметил Стоянов, вспомнив, как сам помогал Ковалеву допрашивать Василия Афонова. Он бил его металлической линейкой по голове, бил своей толстой палкой, привязывал к стулу и снова бил, но так и не узнал фамилий тех, кто должен был напасть на полицию.
— Они дадут показания, если следователи их заставят. Допрос будет вести русская вспомогательная полиция. Мои люди нужны только для контроль. Я не хочу путать немцев в ваши внутренние дела. Пусть русский народ сам судит бандитов, — закончил Брандт.
Это была ложь. Капитан вовсе не собирался объяснять Стоянову, что решил еще раз убедиться в преданности и усердии служащих русской вспомогательной полиции. Стоянов прекрасно понял и это.
Весь следующий день вместе с Петровым он инструктировал следователей, отобрал два десятка наиболее ретивых полицейских для арестов и обысков, выделил три грузовые машины и два мотоцикла, подготовил камеру пыток.
Вечером Стоянов в присутствии Брандта вновь допросил Афонова.
Когда Василия привели в камеру пыток, Брандт спокойно сказал:
— Мы уже знаем про вас все. Ваша банда находится в наших руках. Но вы можете спасать свою жизнь. Германское командование предлагает крупное вознаграждение, если вы назовете всех помощников, если обратитесь к жителям города, чтобы прекратили ненужное сопротивление. Расскажете, как вы заблуждались и как теперь раскаиваетесь... Гут?
— Нет. Я не знаю никакой банды, — ответил Василий, с трудом шевеля разбитыми губами.
Все его лицо было багрово-синим от кровоподтеков.
— Зачем такой обман? Я говорил: мы знаем все. Вы есть секретарь райком в Матвеев Курган. Вы есть командир подпольной организации.
— Нет. Вас обманули. Я действительно ничего не знаю.
— А что вы скажете на это? — спросил Петров, доставая протоколы допросов румына Понтовича, Судейко и Федора Перцева. Он прочел выдержки, где арестованные ссылались на Василия Афонова.
— Это провокация. Видимо, их принудили так показать. Не каждый может вытерпеть ваши пытки.
— Я хочу посмотреть, какой крепкий сам Афонов, — внятно проговорил Брандт.
В одно мгновение Анатолий Кашкин сорвал с Василия пиджак, натянул рубашку ему на голову и привязал его к столбу, вкопанному посредине этой небольшой комнаты.
Но и на этот раз Афонов ни в чем не признался. В бессознательном состоянии его уволокли в камеру.
— Ничего. С ним потребуется некоторая хитрость, — сказал капитан Брандт. — Господин Стоянов, когда произведем аресты, посадите Афонова вместе с бандитами в общую камеру, распорядитесь носить ему хороший обед и обязательно двойную порцию. Пусть думают, что он давал показания. Тогда его товарищи... Как это будет по-русски? Развязать языка. Так, кажется? Я хочу поместить к ним в камеру свой человек. Он должен слушать, про что говорят эти бандиты...