— А так. Буду смел и бесстрашен, бдителен и не болтлив, буду беспрекословно выполнять все поручения. По-моему, так даже внушительнее звучит.
— Что ж... давайте так. Согласен, — произнес Николай. — Других замечаний нет?
— Чего там придумывать! Все ясно. Правильно написано, — заговорили все сразу.
— Тогда каждый пусть перепишет, — сказал Николай. — Я буду диктовать.
Он вырвал из тетрадки чистые листы, разорвал их на пополам и роздал ребятам.
При тусклом свете жаркой керосиновой лампы ребята выводили слова клятвы. Их неподвижные тени распростерлись по стенам комнаты. Некоторые писали огрызком карандаша, другие ученическими ручками, принесенными Раей и Валентиной. Рая, переписывая клятву, от усердия по-детски закусила губу. Костиков картинно ерошил лохматые волосы. Петр Турубаров хмурился. Женька Шаров довольно улыбался.
— Кому сдавать? — спросил Спиридон Щетинин, написавший первым.
— Сейчас выберем командира, тогда и решим, у кого они будут храниться, — сказал Морозов.
Через несколько минут все клятвы были написаны.
— Теперь пусть каждый торжественно прочтет и распишется, — предложил Костиков.
— Согласен, — сказал Морозов. — Читай, Лева, первым. Костиков встал, приблизил лист к свету керосиновой лампы, и в тишине зазвенел его пылкий, уверенный голос:
— «Я, Лев Костиков, вступая в ряды борцов против немецких захватчиков...»
Прочитав слова клятвы, Лева нагнулся к столу и размашисто и твердо расписался под клятвой.
Только тихий скрип пера прошелестел по бумаге. И вдруг...
Произошло самое неожиданное. Комната вдруг медленно осветилась — над столом, наливаясь золотистым электрическим светом, зажглась лампочка. Ребята удивленно и радостно переглянулись. Уже больше месяца в городе не работала электростанция и тут — на тебе! Яркий свет непривычно резал глаза.
— Вот здорово! — радостно воскликнула Рая. — Это когда он погас, мама все пробовала, думала, выключатель испортился. Наверное, так и оставила включенным.
— Товарищи, хорошо ли занавешены окна, а то немцы на огонек заглянуть могут, — встревожился Морозов.
Петр и Валентина Турубаровы поправили висевшие на окнах одеяла. Рая даже выбежала взглянуть на окна с улицы. Вернувшись, она сообщила, что все в порядке: дом темный, как могила. Волнение улеглось.
Морозов называл фамилии, и все стоя торжественно произносили клятву.
Когда смолк глуховатый голос Валентины Турубаровой, которая принимала клятву последней, Морозов сказал:
— С этой минуты, друзья, мы — дружный боевой отряд, у которого одна общая цель: громить немецких оккупантов, не давать им покоя ни днем, ни ночью... Но нам необходим командир. Поэтому предлагаю избрать руководителя группы.
— Николай Григорьевич, вы наш руководитель, — сказал Костиков.
— Нет, ребята, — ответил Морозов. — Моя задача — общее руководство...
— А как вообще будет строиться организация? Объясни нам, — попросил Петр Турубаров.
Возможность провала заставила Морозова крепко задуматься над структурой подпольной организации. Он мыслил себе эту организацию сильной и крепкой, состоящей из множества малых сплоченных групп. Сначала он хотел объединить все группы воедино, в один отряд, но потом решил, что лучше, чтобы каждая группа существовала отдельно.
Это подсказывал ему здравый смысл, этого требовала конспирация. Не одну ночь провел он, размышляя над этим.
— В дальнейшем мы будем создавать все новые и новые подпольные группы, — сказал он. — Человек в пять-восемь. Но каждый подпольщик будет знать только членов своей группы. Все группы будут связаны с руководством подполья только через своих руководителей... Это на случай провала...
— Правильно, — сказал Петр. — Но провала не будет.
— Николай Григорьевич, а есть сейчас, кроме нас, еще группы? — вздохнув, спросила Рая. — Очень хочется знать, что мы не одни...
— Пока нет, но будут, — сказал Морозов после некоторой паузы.
Он уже не мог говорить о том, что несколько дней назад встретил Георгия Пазона, своего бывшего ученика, раненного в ногу бойца Красной Армии, и дал ему задание тоже собрать надежных ребят.
Закон конспирации входил в силу. Об этой группе пока будет знать только он, Морозов. После встречи с Пазоном Морозов окончательно решил создавать только мелкие, компактные группы. Они были хороши тем, что в случае провала одной оставались другие, которые могли продолжать начатое дело.
— Вернемся к избранию командира, — сказал Николай. — Я рекомендую Петра Турубарова. Он пограничник. В дисциплине толк понимает. Да и оружие знать должен. Как вы считаете?