– Да ну тебя! – Йон, нетерпеливо поигрывая топором, вырвался у Брека из рук.
Хлад с нехорошей ухмылкой высунул язык.
– Затем Атрок и Агрик откатываются по флангам.
– Есть! – грянули оба в унисон.
– Легкоступ, если кто раньше времени будет закруглять фланг, ткни, чтоб не спешил. Когда мы сомкнемся, будешь драться с тыла.
Тот в ответ что-то промычал – словом, расслышал.
– А ты, Жужело, будешь у нас орех в скорлупе.
– Сравнение неудачное, – заумничал аскет и высоко поднял прислоненный к камню Меч Мечей, тот засиял на солнце. – Я как бы… это… ну как его… чудная по нежности часть между орехом и скорлупой.
– Чудная-юдная, – буркнула Чудесница.
– Уж какой там частью себя ни назови, – махнул рукой Зоб, – только будь на месте, когда орех расколется.
– А я никуда не денусь, пока вы не предъявите мне мою судьбу, – Жужело, откинув капюшон, поскреб вспотевшие волосы, – в точности как обещала Шоглиг.
– Скорей бы дождаться, – вздохнул Зоб. – Вопросы есть?
В ответ лишь шевеление травы под ветром, хлопки ладоней и довольное кряхтение Брека, совладавшего наконец с застежками кольчуги Йона.
– Вот и хорошо. А то повторить все это сызнова у меня вряд ли получится. Знайте, для меня честь биться плечом к плечу с вами. Как и таскаться с вами по всем погодам и непогодам, по дорогам и бездорожьям Севера. Главное, помните, что сказал мне однажды Рудда Тридуба: давайте порешим мы их, а не наоборот!
Чудесница широко улыбнулась:
– Лучший, черт возьми, совет о войне, какой мне доводилось слышать.
Между тем подступало основное воинство Черствого, всем скопом – неспешно, с расстановкой, вверх по длинному склону в сторону Деток. Уже не точки, далеко не точки. И не мураши, а люди, влекомые целью; блики играли на заостренном металле.
Сзади на плечо Зобу легла тяжелая рука; от неожиданности он чуть не подскочил, но это оказался всего лишь Йон.
– Одно словцо, воитель.
– Какое именно? – спросил Зоб, хотя ответ знал заранее.
– Да как обычно. Если мне суждено погибнуть…
Зоб кивнул, спеша его прервать:
– Я разыщу твоих сыновей и отдам твою долю.
– И?
– И расскажу, каким ты был.
– Все-превсе?
– Все-превсе.
– Хорошо. Только без прикрас, а то знаю я тебя, старый лиходей.
Зоб махнул на заношенный плащ.
– Когда ты последний раз видел, чтобы я приукрашал хотя бы себя?
На губах Йона мелькнула улыбка.
– Что правда, то правда, воитель, давненько.
Он отошел, оставив Зоба размышлять, кто и что будет наказывать, когда в грязь отправится он сам? Ведь его семья, в сущности, здесь.
– Парламентеры, – оповестила Чудесница.
Оставив своих людей у Деток, по травянистому склону взбирался Черствый – безоружный, с открытой улыбкой, обращенной к Героям. Зоб вынул меч, ощутив в руке пугающий и обнадеживающий вес, а еще остроту от ежедневной обработки точилом добрых полтора десятка лет. Жизнь и смерть длиною в локоть металла.
– Что, сразу росту прибавляет? – с ухмылкой спросил Хлад, вращая топор – зловещего вида изделие с тяжелой, клепаной острыми клепками рукоятью и тускло поблескивающим, в зазубринах лезвием. – Мужчина всегда должен иметь при себе оружие, хотя бы для ощущения.
– Невооруженный мужчина – все равно что дом без кровли, – бросил Йон.
– И тот и другой в конце начинают протекать, – докончил за него Брек.
Черствый благоразумно остановился вне досягаемости стрелы, по колено в траве.
– Э-ге-гей, Зобатый! Ты, никак, все еще там?
– Увы, да.
– И хорошо ли спится?
– С пуховой подушкой было бы лучше. Ты мне, случайно, не захватил?
– Эх, жаль, не догадался, хоть свою отдавай. Хлад там не у тебя?
– Точно, у меня. Да еще две дюжины карлов с собой привел.
Зоб брякнул это так, на всякий случай, но Черствый лишь заулыбался.
– Добрая хитрость, но неудачная. Никого там у него нет. Давненько не виделись, Хлад! Как ты там?
Хлад лишь пожал плечами.
– Во как, – поднял брови Черствый. – Всего-то?
Еще одно пожатие плеч. Казалось, упади само небо, Хлад и бровью не поведет.
– Ну как знаешь. Слышь, Зобатый, как поступим? Вернешь обратно мой холм?
Зоб плотнее обхватил рукоять меча, чувствуя, как горят вокруг ногтей обгрызенные заусенцы.
– Да я бы, пожалуй, еще денек-другой тут посидел.
Черствый нахмурился. Такой ответ ему слышать не хотелось.
– Послушай, Зобатый, ты мне давеча дал возможность уйти, и вот теперь я плачу тебе тем же. По справедливости: честь по чести, добром за добро. Но ты, наверно, обратил внимание, что со мной нынче с утра подошел кое-кто из друзей, – он ткнул пальцем в сторону Деток. – А потому спрашиваю еще раз: отдашь мой холм?