– Ох уж эти мне мужчины с их играми в войну, а? – И, звучно шлепнув перчатками по плечу капитана Хардрика, сказала: – Сколь глупый, чисто женский вздор – пытаться спасти одну или две жизни. Теперь я это вижу. Нет уж, пускай падают и мрут как мухи в придорожной пыли. А мы лучше повергнем их страну в пожарище и мор, где это только возможно, и оставим здесь выжженную пустыню. Уж это, я уверена, научит их должному уважению к Союзу и его методам! Вот это действительно мужество и героизм!
Она оглядела офицеров. Они хотя бы перестали смеяться. В частности Мид – он выглядел на редкость серьезно, а это кое-что.
– Полковник Брок, – процедил он. – Думаю, вашей жене уместнее ехать с другими дамами.
– Я только что хотел это предложить, – засуетился Гарод.
Ухватил поводья ее коня и остановился, остальные проехали дальше.
– Да что ты, черт возьми, творишь? – прошипел он сдавленно.
– Этот твой Мид – черствый мужлан, форменный идиот! Деревенщина, возомнивший себя военачальником!
– Фин, приходится работать с теми, кто есть. Прошу тебя, не цапайся с ним. Ради меня! У меня нервы, черт возьми, в конце концов не выдержат!
– Прости.
Нетерпение у нее вновь переплавилось в чувство вины. Не из-за Мида, само собой, а из-за Гара, который в сравнении с другими вынужден был выказывать вдвое большую храбрость и исполнительность, чтобы не подпадать под давящую тень своего отца.
– Только я терпеть не могу глупости, что творятся в угоду напыщенной гордыне одного старого дуралея, когда все это с таким же успехом можно делать по-умному.
– Думаешь, легко прислуживаться обалдую-генералу, когда из-за этого над тобой еще втихомолку и подсмеиваются? Может, с какой-никакой поддержкой он будет действовать хоть немного правильнее.
– Может быть, – сказала она с сомнением.
– Ну так можешь ты держаться с остальными женами? – стал подольщаться он. – Ну прошу тебя. По крайней мере, до поры.
– В этом змеюшнике? – Она скорчила гримаску. – Где только и разговоров, что о том, кто кому изменил, у кого бесплодие и что носят при дворе? Дуры набитые, все как одна.
– Ты обращаешь внимание, что у тебя дуры набитые все, кроме тебя?
Она распахнула глаза.
– Ты это тоже замечаешь?
Гарод глубоко вздохнул.
– Я люблю тебя. Ты это знаешь. Но задумайся, кому ты помогаешь. Ты бы могла накормить тех людей, если бы действовала обходительней, – он потер переносицу. – Я переговорю с квартирмейстером, попробую что-нибудь устроить.
– Ну не герой ли ты!
– Пытаюсь им быть, но ты, черт подери, несказанно это осложняешь. В следующий раз, прошу тебя, ради меня, подумай, прежде чем говорить что-то в лоб. Или уж лучше говори о погоде!
И он поскакал к голове колонны.
– Срать я хотела на погоду, – буркнула Финри вслед, – и на Мида этого тоже.
Хотя в словах Гара определенно был смысл. От того, что она досаждает лорд-губернатору Миду, нет пользы ни ей самой, ни мужу, ни Союзу, ни даже беженцам. Его надо извести.
Отдать и отнять
– Вставай давай, старый.
Зоб пребывал в полудреме. Ему казалось, что он дома, молодой человек, или, наоборот, уже на покое. Это кто там, Кольвен улыбается из угла? Он строгает чурочку на верстаке; кудрявится стружка, похрустывает под ногами. Зоб хрюкнул, перевернулся, в боку полыхнула боль, обожгла страхом. Он попытался натянуть одеяло.
– Какого…
– Такого, такого, – на плече лежала рука Чудесницы. – Поначалу хотела дать тебе поспать.
На голове у нее была длинная корка, короткие волосы в запекшейся крови.
– Думала, тебе это пойдет на пользу.
– Еще несколько часиков и впрямь бы не помешало.
При попытке сесть – вначале быстро, затем медленно-премедленно, – Зоб стиснул зубы от десятка болевых ощущений, все разного характера.
– Война все-таки, черт возьми, занятие для молодых.
– А что делать?
– Да ничего толком не поделаешь.
Она подала фляжку; он, глотнув, прополоскал несвежий рот и выплюнул воду.
– Черствого следов нет. Атрока мы похоронили.
Зоб, не донеся до рта фляжку, медленно опустил руку. У подножия камня на дальней стороне Героев виднелась куча свежевырытой земли. Возле нее стояли с заступами Брек и Легкоступ. Между ними уставился себе под ноги Агрик.
– Слова еще не сказали? – спросил Зоб, зная, что нет, но все же надеясь.
– Тебя ждем.
– Хорошо, – сказал он и грузно поднялся, схватив подручную за руку.
Утро было серое, с ветерком. Облака устилали скалистые вершины гор; туман накрывал болота на дне долины дымчатым одеялом.