Ребята, усевшись в кружок, переглядываются. Ваня Голынский — самый близкий дружок Генки Капустенка — подзадоривает деда.
— А что еще любят каты?
— Сосиски с пивом. И шнапс. Подопьют и поперли вперед. И пули их вроде не берут.
— А мы это испытаем, — не выдержал Генка.
Дед Пахом поднял поблеклые глаза на мальчишку.
— Ты, того, Капустенок, не балуй. Беду на село накличешь! — И покачал кривым пальцем.
Генка хотел что-то ответить деду, но слова замерли на языке. Из-за колхозного сарая повалили клубы пыли. Кто мог ехать в деревню в смутное время?
— Немцы! Немцы! — разом закричали ребятишки.
Что тут поднялось! Ржали кони, кричали матери, зазывая домой детей, спешно запирали ставни, как будто этим можно было отгородиться от того страшного, что стояло за словом «немцы».
Да, теперь, сомнений не оставалось: в Фортуново входила воинская часть фашистов. Дружки разбежались. Только дед Пахом, нахлобучив на лоб выцветшую фуражку без околыша, не сдвинулся с места. Иван и Геннадий переглянулись и… тоже остались возле деда. Будь что будет. Не пристало прятаться будущим «красным дьяволятам».
По пустынной улице шли мотоциклы. В колясках — офицеры. На багажниках — солдаты в невиданных касках. В руках — автоматы. Рукава рубах закатаны до локтей. Увидя деда Пахома, немцы закричали что-то по своему. Один из солдат, наставив на ребят автомат, крикнул:
— Пуф! Пуф! — и сделал страшное лицо.
— Была бы сейчас граната, — шепнул Генка дружку.
Ваня Голынский крепко сжал руку товарищу.
— Молчи.
За мотоциклами пошла конница, три всадника в ряд. Немцы шли, шли, словно вырастая из пыльной завесы, и, казалось, им не будет конца. Неожиданно от колонны отделился всадник. Подъехав к деду, соскочил с коня, сунул поводья в руку Генки. Стянул с головы каску, вытер рукавом пот со лба и внимательно поглядел на ребят. Произнеся длинную фразу по-немецки, он похлопал рукой по кинжалу, висевшему у пояса, провел ребром ладони по Генкиному горлу, широким шагом двинулся к дому.
— Мол, упустишь коня, — заторопился дед, — крышка тебе будет, Капустенок, каюк, значит.
— Так я его и испугался, — усмехнулся Генка и, озорно взглянув на товарища, подтолкнул коня. — Ну, ты, кабыздох, пошел! Передавай, дедусь, приветик фрицу! — И сильно хлестанул коня.
— Генка, Генка, — засуетился дед Пахом, — пымай лошадь!
Конь спокойно пошел по дороге. Ребята, смеясь, помчались по деревенской улице. Ну и дед Пахом решил укрыться в свою хату, подальше от греха.
Осмелев, ребята стали думать, чем бы еще насолить фашистам. Кто-то сказал, что видел, как на окраине деревни только что остановился важный немецкий мотоциклист.
— Наверное, везет донесение! — высказал предположение Генка.
— Что если через дорогу проволоку натянуть. Фриц помчится и…
— А в том донесении ценные сведения, вот так нужные нашим! — не унимался Генка.
— А нельзя угнать машину? — предложил Ваня.
— И правда, угоним — и дело с концом!
Не долго думая, ребята подобрались к крайнему дому и укатили мотоцикл в кусты. Генка уселся на кожаное пружинящее седло, Иван нажал на стартер. Мотоцикл завелся. Ребята прыгнули в коляску, Геннадий дал газ, и зеленый немецкий «БМВ» запрыгал по кочкам. Штабных карт в коляске, к сожалению, не оказалось. Прихватив флягу и губную гармошку, ребята бросили машину у обочины леса, предварительно проколов покрышку шилом…
Целый день встревоженные штабники искали мотоцикл. А ребята позже не могли без смеха вспоминать об этой первой своей операции…
День шел за днем. Красные фортуновцы, как назвали себя ребята, вели свой счет с немцами. Перерезали провода в лесу, постреливали по изоляторам. Даже собрали ручной пулемет, приготовили патроны. На большее не решались. В деревне появились полицаи. Каждый житель стал на виду. Только ребята не унывали. Однажды они решили пойти в соседнюю деревню Горовцы в бывший колхозный клуб. Прослышали, что местные девчата устраивают какую-то вечеринку. У фортуновцев своя цель имелась. Нужно было «насолить» полицаю, который очень усердно помогал фашистам, указывал на бывших активистов, колхозников, чьи сыновья служили в Красной Армии.
Шли по пыльной дороге открыто, насвистывали «Полюшко-поле». Впереди вышагивал Володя Беленков. Миновали старый большак, свернули на проселочную дорогу. По обе стороны ее высилась песчаная насыпь.
Ваня, а что если заманить того полицая в овин и рукояткой…
— Посмотрим. Главное, чтобы он…
Иван не договорил. Ребята остановились как вкопанные. На дороге стоял широкоплечий мужчина с автоматом в руках. На фуражке — алая лента.