Шура и впрямь походила на мальчишку. Худенькая, голенастая, с копной коротких светлых волос.
Когда десятиклассники с Кирсановской организовали уличную футбольную команду, место в воротах прочно заняла Шура. Она была отличным вратарем.
— Нет, в этой девчонке бесенок сидит! — удивлялись жители Кирсановской, наблюдая, как Шура хватко берет трудные мячи.
Но чем бы ни увлекалась Шура, мечтала она о том, чтобы стать учительницей. Может быть, поэтому в ее взаимоотношениях со сверстниками все чаще стала проскальзывать разумная сдержанность. Не командуя, не требуя, она умела удержать подругу или товарища от дурного поступка. Часто выступала в роли репетитора, помогая соклассникам наверстать упущенное.
Шура успешно кончила семилетку, перешла в восьмой класс. На душе было радостно. Сколько интересного ожидало ее в предстоящие летние каникулы 1941 года!
Но прежде всего футбол. Ребята с улицы Кирпичной грозились разнести в пух и прах команду с Кирсановской. Надо было не подкачать. В тот воскресный день, когда была назначена генеральная тренировка, пришла весть о войне. Борисоглебск замер от неожиданности. Потом забурлил митингами, очерядями у призывных пунктов, толпами провожающих эшелоны на вокзале. Повсюду гремели песни. В основном, это были песни гражданской войны, те самые, которые так любил отец.
Война заставила Шуру забыть об играх и развлечениях. Многие школьники тогда повзрослели в один день.
Шура и ее подруга Катя Осипова поступили на курсы медицинских сестер. Курсы были ускоренными. Тогда все было ускоренным, требующим огромного напряжения. Практику проходили в госпитале. Он размещался в здании школы, где еще недавно учились девочки. Теперь вместо парт в классах стояли больничные койки, а подружки учились ухаживать за ранеными.
Спеша на дежурство, Шура шептала стихи, которые сами собой рождались в голове, складывались в строчки!
Обучение на курсах подходило к концу. Предстояли зачетные экзамены. Военврач Вановская, в распоряжение которой прибыли Шура и Катя, привела их в одну из палат, указала на раненого, сказала:
— Выходите его, будем считать, что выдержали экзамен. Для вас это первое боевое задание.
Раненый, молодой смуглолицый парень лет девятнадцати, был весь в бинтах и без сознания. Его звали Гусейн Омаров.
День и ночь попеременно дежурили около Гусейна юные медицинские сестры. Кормили и поили с ложечки. Часть продуктов приносили из дому. Медленно возвращался к жизни боец Омаров.
Наконец наступил самый радостный день. Придя на смену, Шура столкнулась с Катей в коридоре, и та первым долгом сообщила:
— А наш Гусенок сегодня улыбнулся.
Обнявшись, они побежали в палату. Гусейн Омаров широко улыбнулся, увидев своих спасительниц..
Трудный экзамен был выдержан. Шура и Катя получили документы, их назначили сестрами в хирургическое отделение.
Шуре пришлось работать с главным хирургом госпиталя известным борисоглебским врачом Зарщиковым. Он был знаком с семьей Худяковых и поэтому удивился, увидев среди своих помощников Шуру.
— Узнаю Худяковых, — сказал он. Потом спросил: — А крови не побоишься? У нас тут иногда такие операции случаются, что даже санитары-мужчины падают в обморок.
— Не побоюсь, Александр Федорович, я ведь уже прешла практику.
— Ну, ну…
Первая операция, в которой Шуре пришлось участвовать, оказалась не из легких. Раненому ампутировали ногу. Вместе с другими медсестрами Шуре пришлось зажимать кровеносные сосуды, подавать инструменты, а потом и держать ту самую ногу, которую отпиливал хирург. Это было страшно. Шуре казалось, что врач пилит ее собственную ногу, временами она даже ощущала адскую боль. Хотелось закричать, бросить все и убежать. Но не закричала, не убежала. До конца выдержала. Так выдержала, что Александр Федорович потом удивленно сказал:
— Ты сама не знаешь, какой ты молодец. С такими нервами тебе надо быть хирургом. Окончишь школу, обязательно иди в медицинский институт.
Школа. Несмотря на войну, все, кому положено, снова сели за парты. Шура училась в восьмом классе, а вечерами дежурила в госпитале. Она все успевала. Особенно теперь, когда пришла весточка от отца. Он был в Воронеже и сообщил, что назначен начальником штаба добровольческого коммунистического полка. Как Шуре хотелось сейчас быть рядом с ним! Он мог бы лучше других объяснить, почему наши войска отступают.