16 декабря 1942 года началось наступление частей Юго-Западного и Воронежского фронтов. По врагу наносили еще один мощный удар. Наши дивизии прорвали фронт противника на Дону от Верхнего Мамона до Серафимовича. 17 декабря в бой вступили бригады 1-го гвардейского механизированного корпуса.
Автоматчик гвардии рядовая Шура Худякова находилась при штабе в составе охраны комбрига. Следуя за отцом, она впервые увидела поле боя. Это было что-то невообразимое. Мерзлые глыбы земли, выброшенные взрывами снарядов и бомб, повсюду чернели на снегу. Там и тут стояли подбитые танки, машины, орудия. И куда ни глянь — трупы. От всего этого мороз пробегал по коже.
А орудия стреляли все громче и злее. Там, где падали снаряды, вздымались огненные фонтаны. Но что больше всего удивило Шуру — это горящие танки. Никогда она не предполагала, что так может пылать металл, прочнейшая броня.
— Чудачка! — пояснил напарник Шуры автоматчик Володя Чаплыгин. — Ведь в танках полно горючего, масла, снарядов, патронов. Вот все это горит и рвется.
Страшны костры на поле боя. Но еще страшнее, когда под ногами колышется земля, когда рядом с тобой рвутся мины и снаряды. На первых порах Шура падала на землю от всякого близкого разрыва. Потом поняла, что прятаться надо не от каждого снаряда, а только от «своего», того, осколки которого могут угрожать тебе. На войне, как и в любом деле, знания закрепляются практикой. Шура тоже постигала фронтовую жизнь. И была хорошей ученицей. Ловкость, выносливость, сообразительность — важнейшие качества бойца. А у нее они были.
Тяжелый бой разгорелся за совхоз «Челюскин». Гитлеровцы вцепились в высоту мертвой хваткой, оказывали яростное сопротивление. Но личное присутствие комбрига на переднем крае, его руководство подразделениями, потерявшими командиров, способствовали успеху. Враг был разбит.
Усталый, в разорванном маскировочном халате, шел Александр Тимофеевич по траншее, только что отбитой у фашистов. Шура испугалась, увидев на лице отца кровь. В кровавых пятнах был и маскхалат.
— Ты ранен? — кинулась к отцу Шура.
Да, отец был ранен в голову. Это была легкая царапина, о которой и говорить не стоило. А кровь на халате — это кровь Григория Куприенко. Он первым услышал звук приближающейся мины. Предупреждать Худякова было поздно. Лейтенант сильным толчком сбил комбрига на землю и сам упал на него. Множество осколков рядом разорвавшейся мины впилось в тело адъютанта. Он погиб, спасая командира.
Так Шура узнала цену войскового товарищества, цену любви подчиненных к командиру. Таковы законы войны. Таково требование присяги. И когда отец, склонив голову, долго молча сидел за столиком в своем блиндаже, когда штабные работники разговаривали только шепотом, она поняла, как тяжело ему, как он сожалеет о гибели адъютанта.
Бои шли днем и ночью. Бригада гвардии полковника Худякова брала станицы Боковскую, Верхнеобливскую, ряд других населенных пунктов Ростовской области. Потом началась Луганщина. Фашисты особенно цепко держались за Донбасс, однако под напором гвардейцев-руссияновцев вынуждены были отступать.
В те напряженные боевые дни у автоматчика Худяковой много было работы. То она охраняла командный пункт, то бежала в подразделение, чтобы передать приказание или пакет, то мчалась на своем быстроногом сером Зайке с донесением в штаб корпуса. Верхом она ездила лихо. И хотя Зайка был с норовом, ему приходилось подчиняться юной наезднице. А однажды он даже очень помог Шуре.
На войне — сто дорог. В них и опытный шофер запутается. А Зайка, между прочим, никогда не сбивался с пути. Видно, помогал ему природный инстинкт.
Шуре поручили доставить боевое донесение генералу Руссиянову. Штаб корпуса только что переместился на новое место, и разыскать его было не так просто. Одним словом, случилось так, что Шура чуть не заблудилась. А Зайка тянул повод в другом направлении. Шура доверилась ему. И умная лошадь не подвела.
Когда подсохли дороги, Шура научилась водить «виллис». И тоже ездила лихо, как и на Зайке.
Как-то во время затишья, когда части корпуса стояли на отдыхе, проводилось тактическое учение. По ходу учения танки должны были прорваться к батальону капитана Лишенко. А комбат не знал об этом. Генерал Руссиянов забеспокоился, как бы танки на самом деле не подавили мотострелков. Надо было быстро предупредить Лишенко. Но прямой дороги к нему не было, а ехать в объезд — опоздаешь.
На раздумья не было времени. Шура крепко вцепилась в баранку и с места рванула машину. Через крутую балку, еще через одну проскочила мигом. Потом начался такой крутой подъем, что мотор стал задыхаться.