В. Бахмут, Н. Кочетов
Грайворонские орлята
ще вчера была надежда. Где-то на юго-западе, за Большеписаревской, слышался гул орудии, и дороги были заполнены отступавшими красноармейцами, но Митя и Петя не верили в то, что в Грайворон придут немцы. Правда, именно вчера они получили задание райкома комсомола — отогнать на ближайшую станцию колхозный скот, и это встревожило ребят.
— А что… разве?.. — с волнением обратился тогда Митя Балицкий к секретарю райкома.
— Нет, угрозы пока нет, — успокаивающе ответил тот, — скот эвакуируется на всякий случай… Но мы с вами комсомольцы, — добавил он, — и должны быть готовыми ко всему…
Не договорив, он пожал ребятам руки, пожелал успеха.
Дорога на станцию показалась гораздо длиннее, чем была в действительности. Скот приходилось гнать по обочинам — по стерне, пахоте. Их обгоняли машины, танки. Запомнился веселый бритый красноармеец.
— Далеко, мальцы, скотину движете? — обратился он к ребятам, подмигнув. — Дайте нашему батальону худобин пять. Пригодятся…
— А расписку дадите? — в тон ему, поняв шутку, ответил Петя Игнатенко.
— Дадим… Расписки нам не жалко, — смеясь, пообещал красноармеец.
Ребята разговорились с ним, спросили — далеко ли немцы.
— Сюда не дойдут! — серьезно успокоил друзей солдат. Подсознательно Митя и Петя понимали, что он сказал неправду, но эта неправда была такой, в которую хотелось верить…
Сегодня положение изменилось. Ребята отогнали скот, сдали его на станции и возвращались домой. Дорога теперь была пустынной — ни одного человека. Только один раз им встретился танк. Он мчался на полной скорости, за ним тянулся шлейф пыли. На корпусе машины осела пыль, по нему текло масло, танк казался усталым и израненным. Долгим, беспокойным взглядом проводили его ребята.
— Вот это да! — восхищенно вымолвил наконец Митя Балицкий. — Не иначе как задерживал где-то фрицев. Один дрался с ними. — И предложил: — Отдохнем?
Они присели у придорожного клена. Вокруг, куда ни глянешь, виднелись знакомые до последней балки, до самого маленького деревца места. Справа — лес. Не один раз с пионерами своих отрядов Митя и Петя ходили туда на экскурсии, устраивали веселые игры. Кое-где проглядывало извилистое русло Ворсклы. Каждый из ребят, не говоря друг другу ни слова, думал о ней. Сколько радости, веселья, добрых тихих минут приносила она им! Она с самого раннего детства ласкала их своей прогретой солнцем водой, учила выносливости и ловкости. Ведь без этого и плавать не сумеешь, и на коньках не решишься кататься по еще гнущемуся льду. А какой грайворонский мальчишка будет уважать себя, если он не может плавать?!
А рыбная ловля…
— И вот теперь все это как бы осталось по одну сторону черты, а по другую была тревожная неизвестность…
— Что же будем делать, Митя? — нарушил молчание Игнатенко.
— Сам думаю над этим, — отозвался тот. — Ясно только одно: нужно помогать Красной Армии.
— Правильно. А как?
— Сойдемся у Коли Синицына, там и решим.
Остальной путь до Грайворона они прошли за час.
Город встретил их неприветливо. Здесь уже были немцы. Многие дома казались чужими: окна были разбиты, на стенах и на заборах белели первые расклеенные врагом приказы. И в каждом из них по нескольку раз повторялись слова «смертная казнь», «расстрел».
Вечерело. Темными силуэтами возвышались над маленьким городком знакомые здания родной школы им. Энгельса, педучилища. На западе загоралась рубиново-красным пламенем вечерняя заря. Она была похожа на пламя большого пожара.
Через несколько дней Балицкий и Игнатенко пришли к Николаю Синицыну. Он был на год моложе их, но это не мешало их дружбе. Все они увлекались техникой и особенно радиолюбительством. Они даже соединили свои квартиры самодельными телефонами. У Синицына был радиоприемник. Но сейчас его не было видно на обычном месте.
— Отобрали? — указал взглядом Петя Игнатенко на то место, где стоял приемник.
— Тихо! — пригрозил пальцем Николай. — Приказ строгий — сдать, но я припрятал…
Он вышел в коридор, закрыл дверь на крючок, затем полез под кровать. Выбросив оттуда несколько старых вещей, Николай извлек хорошо знакомую ребятам рыжеватую коробку приемника.
Петр и Дмитрий придвинулись поближе к Николаю. Тот осторожно присоединил к приемнику батареи питания, мягко щелкнул ручкой выключателя. Что-то зашумело. Затем полилась тихая музыка. Николай начал вертеть ручку настройки. Послышалась немецкая речь. И вдруг, будто через невидимые шумовые барьеры: «Говорит Москва…»