Выбрать главу

Итак, 1685 год.

Главный фактор — время.

Бейтон еле тащится со своим отрядом на помощь албазинцам. В самом же Албазине Толбузин, который лишь несколько месяцев назад прибыл к новому месту службы, пытается разобраться — что же творится у него в воеводстве.

Времени не дали ни тому, ни другому. 10 июня 1685 года под стенами Албазина появилось огромное китайское войско.

Война началась.

Глава 4

Когда я сказал «огромное маньчжурское войско», я выразился неточно. Более корректным будет выражение «маньчжурская армия».

Маньчжуры вовсе не случайно мешкали несколько лет. Они действительно очень мало знали о русских на Амуре, поэтому, принимая в расчет репутацию «лочей», на всякий случай готовились к масштабной планомерной, и может быть, затяжной войне с сильным противником. Делались хлебные запасы, отправлялись разведывательные отряды, которые составляли карты и разрабатывали маршрут, в императорских табунах отбирали лошадей, в общем, планомерно готовилась серьезная военная компания. На эту подготовку у императорского наместника Сабсу ушло почти два года. В конце концов, терпение лопнуло уже и у императора, Сабсу был смешен со своего поста, а на его место в феврале 1685 года определили перешедшего к Канси с Тайваня Хэ Ю.

Новая метла работала быстрее. Упредив противника в последний раз: «Вам, русским, следовало бы побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей (китайцы претендовали на все забайкальские земли, в том числе и Нерчинск). Ловите там соболей и собирайте ясак и не вторгайтесь более в наши внутренние земли …»,[4] и не дождавшись никакой реакции, в начале лета войска выступили в поход.

Как я уже сказал, под стены Албазина стала армия. Под командованием князя Пэнчуня находилось четыре с половиной тысячи конников, около десяти тысяч пеших бойцов, артиллерия была мощнейшей — 45 больших осадных орудий и 125 полевых. Прибыло все это воинство на сотне судов.

Если бы китайцы знали, насколько они «перебдели»! За стенами Албазина вместе с бежавшими под защиту крепости окрестными крестьянами, промысловыми людьми и монахами Спасского монастыря находилось не более 450 человек. Как обычно, к войне мы были не готовы абсолютно. Из вооружения Толбузин располагал лишь тремя сотнями мушкетов, тремя пушками и, не смейтесь, четырьмя ядрами. Кроме того, с запасами «зелья» (пороха) и свинца был полный швах, хотя, если честно, что это решало?

Сами понимаете, силы были несопоставимы. Людское море окружило Албазин, просто затопив окрестности. Можно себе представить состояние молодого воеводы, когда он понял, что никаких шансов исполнить свой долг у него нет. Решиться воевать в при тридцатикратном превосходстве противника в живой силе и при пятидесятикратном превосходстве в артиллерии могли только совсем уж безбашенные «лочи».

Но именно это и произошло. На предложение о сдаче Толбузин ответил отказом. Дальше, по законам жанра, должно бы произойти чудо, гарнизон — проявить чудеса героизма и самопожертвования, отстоять крепость и посрамить супостата, дабы русский флаг гордо реял над Амуром. Увы, я вам пересказываю не красивое фэнтези, а самую что ни на есть тривиальную реальность. А законы реальности обладают тем подлым свойством, что отменить их невозможно. Русские не могли выиграть этот бой. Без вариантов.

За три дня осады маньчжурская артиллерия разнесла деревянные стены Албазина в щепу. Потом китайцы пошли на приступ. Заряды у албазинцев кончились очень быстро, защищались «смолой да каменьями», гарнизон потерял четверть своего состава — при штурме погибло более ста человек. Закрепится в крепости китайцам не удалось — «лочи» в рукопашной схватке действительно бились как безумные демоны, но, отходя, осаждающие подожгли стены.

Оставаться в крепости было самоубийством, и иеромонаху Гермогену с братией все-таки удалось уговорить упершегося Толбузина сдать крепость. Китайцы охотно приняли капитуляцию и даже разрешили побежденным уйти с оружием. Чего мелочиться, ведь поставленная задача — вытеснить русских с Амура, была решена ими менее чем за неделю. Более чем успешный поход.