Карты там не работали, показывая все время что-то разное. Солнце двигалось по странной траектории, а местность часто менялась. Считалось за удачу, если из похода в ту сторону вообще удавалось вернуться обратно не через смерть.
Собственно, с местными властями договорились именно на тех условиях, что игроки займут передовые позиции на пути всяких чудищ. И будут оборонять своими неумирающими окончательно телами города и села, а те станут к ним терпимее.
Справедливостью тут и не пахло конечно. Но и жителей этого мира можно было понять, для них то жизнь вполне конечна и каких чудищ сильнее опасаться еще большой вопрос.
Еремей прекрасно себе представлял, чем прославились первые игроки, едва попав в мир. На них и по сию пору поглядывали порой, как индейцы северной Америки на колонистов.
А спустя еще полгода он оказался в числе тех, кто штурмовал непонятно как возникший посреди лесов фронтира оплот чернокнижников. Те и сами были не рады такому совпадению, пытались сбежать да вывезти все свое добро.
Только вот направление выбрали не лучшее. Вглубь излома, откуда уже накатывали волны ошалевших монстров, больше походивших на микробов размером с лося.
Во всяком случае у Еремея они вызывали ассоциации с тем, что он впервые увидел в микроскоп на биологии. Одно слово, твари. То есть сотворенные магией создания. Из токов мировых энергий обращенные в материю, да ими же и питающиеся по большей части.
Вовсе при этом не брезгуя добыть немного питательных калорий из живой или неживой материи, каждое в меру своей биологии.
От тварей игроки отбились, а вот чернокнижники от игроков уже нет. Так к нему и попала одна жутковатая книжица. Черная, жженая обложка была гладкой как стекло, но при этом легко сгибалась будто кожаная.
Каждый пожелтевший лист этой рукописи был исписан смазанными строчками текста на непонятном языке. Еще менее понятными символами, выведенными с большим искусством да идеальной формы сложными фигурами, что занимали всегда целый лист с двух сторон.
Едва дождавшись окончания очередного срока найма у гильдии, Еремей поспешил в ближайший город, чтобы сбыть трофеи, как делал каждый раз.
Знакомый вроде бы скупщик, к которому он обычно приходил с редкими трофеями, так странно на него посмотрел и так выпятил губу, пытаясь изобразить скуку и безразличие к какой-то там книжонке, что сразу стало ясно. Вещь в хозяйстве крайне нужная и дорогая.
Отбиться от него стоило больших стараний. Тот сперва предлагал непонятно малые суммы в грошах, после чего быстро перешел на серебро, схватив посетителя за руку.
А когда Еремей начал вырываться и прятать тетрадь, радуясь, что за основные трофеи уже все получил, то позеленевший и выпучивший глазищи старик с мощным носом уже вовсю неразборчиво вопил о золоте, истерично взвизгивая.
Это было так жутко, что парень начал вырываться уже по-настоящему и сбежал по кривой улочке не оглядываясь.
На полпути к городским вратам, за ним увязались какие-то скользкие типы. По двое-трое они мелькали в проулках, следя за ним и преследуя параллельными улицами до самых ворот. Где его спасли от них знакомые из городовой стражи.
Еремей кинулся к ним как к родным и, после короткого разговора, напросился в охрану, стоявшего у ворот, торгового каравана.
Тем же вечером в караване отыскался лысый дядька в черном дорожном плаще, который и просветил Еремея касательно добытого им трактата тайных знаний.
Просто подошел к его костру на ночной стоянке и отвел к своему возу под предлогом беседы. Там сразу и поведал, что от вещей молодого воина, просто разит нехорошими знаниями. А на чернокнижника тот отнюдь не похож.
Значит тайный трактат представляет серьезную угрозу и тому, кто его носит, и окружающим. От него нужно немедленно или избавиться, или закопать в стороне от дороги, пока не найдется покупатель, коли охота шкурой рисковать.
Себе забирать тоже наотрез отказался. Вкрадчиво пояснив, что такие вещи оставляют в мирных краях отчетливый след, по которому на них выйдут или маги, или ведьмы, или ордена веры, или настоящие чернокнижники. И он не хочет, чтобы те за такую вещь вырезали караван до последней мыши.
А когда узнал, что трактат уже засвечен у торговца редкостями, сделал такое лицо, будто впервые видит собеседника. Подчеркнуто вежливо пожелал доброй ночи и развернулся, чтобы забраться на свой воз.
Больших трудов, нытья и угроз, достать его всеми своими бессмертными силами, стоило, чтобы добиться хоть каких-то ответов. Только к утру лысый согласился взять в руки книжку, полистал, скривился и вернул назад.