Дорога с каждым днем становилась хуже. Синяя поверхность льда была усеяна острыми выступами и изрезана трещинами. Приходилось напряженно следить за тем, чтобы сани не разбились о какой-нибудь ледяной выступ или не исчезли в трещине. Всякое неосторожное движение неминуемо влекло бы гибель. Но путешественники утешали себя мыслью, что с каждым шагом они подвигаются ближе к полюсу.
Скоро они увидели ближе гору, которую принимали за вулкан. Облака рассеялись, и они могли хорошо рассмотреть ее вершину и убедиться, что это была обыкновенная гора. Шекльтон назвал ее «горою облаков». По счастью погода была все время хорошая, и это ободряло путешественников. Несмотря на голод и трудности пути, они не теряли мужества. «Препятствия существуют только для того, чтобы их преодолевать!» говорит Шекльтон, и он и его товарищи на каждом шагу подтверждали эту истину. Осторожность ни на минуту не покидала их. Они отлично понимали, какие серьезные последствия могут произойти, если один из них, вследствие какого-нибудь несчастного падения, не в состоянии будет продолжать путешествие.
Однако мучительному под’ему по синим ледяным склонам, казалось, не было конца. 13-го декабря Шекльтон и его товарищи находились уже на высоте 1.330 метров. Поднимаясь выше, они открывали все новые и новые горы на юго-западе, Они шли мучительно ожидая, что, под’ем, наконец, кончится, и они достигнут плоскогорья, где будет легче итти. Таким образом, все поднимаясь и перетаскивая сани с величайшими затруднениями, они достигли высоты 2.500 метров, но это еще не был конец! Трудности путешествия увеличивались вследствие высоты и усиливающегося холода. Особенно ощутительна была снежная метель на такой высоте. В одном месте Уильд, отправившийся посмотреть, не видно ли конца ледника, нашел камни, очень похожие на уголь, и, действительно, как определил потом профессор Дэвид, это были куски угля. Уильд видел его в огромных количествах. Слои этого черного вещества были заложены в песчанике и были толщиной в семь—восемь фут.
Местами склоны становились такими крутыми, что приходилось вырубать ступени во льду, чтобы поставить ногу. Взбираясь на такой склон, они втаскивали сначала одни сани и, поставив их на безопасное место, отправлялись за другими и поднимали их при помощи веревки, которую они тянули изо всей силы, стоя на широкой ступени, вырубленной во льду топором. Это приходилось проделывать безчисленное множество раз, пока, наконец, не была достигнута площадка, на которой можно было раскинуть лагерь.
Человек привыкает ко всему, и мало-по-малу путешественники стали совершенно равнодушно относиться к трещинам, среди которых они двигались, и даже не пугались, когда кто-нибудь из них проваливался. «Ага! ты нашел ее!» восклицали они, помогая выкарабкаться провалившемуся товарищу. «Мы точно ходим по стеклянной крыше станционного зала!» — говорил Уильд. Вообще они стали нечувствительны к окружающим их опасностям и склонны были даже подшучивать над ними и даже друг над другом. Между тем трещины становились все опаснее, так как они были совершенно скрыты мягким снегом и обнаруживались тогда только, когда кто-нибудь проваливался. То и дело приходилось вытаскивать то одного, то другого, но, благодаря упряжи, удерживавшей провалившегося, все кончалось благополучно.
Чтобы сберечь подальше с’естные припасы, пришлось еще убавить порции. Каждый день путешественники убавляли по одному сухарю на человека, а также экономничали на сахаре и пеммикане. Вместо этого они ели маис, размоченный в воде. Этот маис служил кормом лошадям, а теперь он стал пищей для людей. Но когда температура сильно понизилась, то маис уже нельзя было размачивать в воде, так как вода замерзала.
В рождественский сочельник, 24-го декабря, они достигли высоты 2.773 метров, но дорога все еще шла в гору. Мороз был сильный, и они очень страдали от холода. В шесть часов вечера остановились на ночлег. Мысли всех унеслись на далекую родину, где, быть может, теперь также вспоминали путешественников, затерянных во льдах южного полюса.