«И вот, мы повернулись спиной к цели наших мечтаний! Перед нами лежали 800 миль, которые мы должны пройти пешком, с грузом и разочарованием в душе» ...
«Прощайте, радужные грезы!»..
ГЛАВА III
Можно представить себе, с каким тяжелым чувством Скотт и его товарищи возвращались обратно. Победив такие неимоверные затруднения и все же достигнув полюса, они даже не могли радоваться своей победе, потому что она явилась запоздалой почти на целый месяц! Все их усилия не доставили им успеха, и это действовало удручающим образом на их нравственное состояние, вызывало угнетенное настроение и ослабляло энергию и бодрость, что, в связи с упорной дурной погодой и чрезвычайными трудностями пути, явилось, пожалуй, одной из главных причин рокового конца экспедиции, казалось, начавшейся так хорошо.
«Сыпучий снег несется с места на место, как песок, — пишет Скотт. — Погода странная. Снежные тучи, очень мрачные, заслоняют свет и осыпают нас крошечными кристаллами. Эти мелкие кристаллы портят поверхность дороги, и поэтому бывает очень тяжело тащить сани, несмотря на легкий груз и парус, надуваемый ветром. Наши старые следы местами заносит глубоким снегом, и над ними образуются острые заструги... Мы чувствуем холод и усталость, и боюсь, что Отс ощущает это больше всех нас. Главное теперь — поддержать равномерную скорость. Я надеюсь, что это нам удастся, и мы поспеем на корабль... Тяжело тащить сани с горы, а в гору везти их будет, вероятно, еще тяжелее...
В метель же мы не решаемся итти из боязни потерять свои следы. До следующего склада остается 45 миль, а провизии имеется у нас на шесть дней. В этом складе мы найдем запас провизии на неделю, а до следующего большого склада надо будет итти 90 миль. Но если мы туда дойдем, то можем более или менее успокоиться. А все-таки осторожность не мешает. Надо, чтобы всегда оставалось пищи про запас, по крайней мере, дня на два. Боюсь также, что будет нелегко разобрать следы, если их засыплет снегом. Не знаю, как об’яснить такое плохое состояние наших следов, когда прошло всего только три дня, между тем, как следы норвежской экспедиции, как мы это видели, сохранились в течение целого месяца!...»
Один из товарищей Скотта, Эванс, скоро начал обнаруживать признаки сильного изнурения. Он отморозил себе нос, и пальцы у него покрылись пузырями. Вид у него стал понурый, он сильно хандрил и боялся за себя, что уже было нехорошим признаком. Отс жаловался на то, что у него зябнут ноги.
Скотт и его товарищи выступили в обратный путь 19 января, а 24 января Скотт писал: «Опять здоровая вьюга. Пришлось залезть в спальные мешки. Разглядеть следы невозможно, так что пришлось волей-неволей остановиться. Чорт знает, как трудно онемевшими от холода пальцами ставить палатку! До склада всего семь миль, и я был уверен, что мы дойдем до него к вечеру. Не тут-то было! Это вторая буря с того дня, как мы покинули полюс. Не нравится мне это! Неужели это уже означает поворот к осени? Если так, то это очень плохо. Впереди у нас ужасный переход по вершинам при скудной пище. Только Уильсон и Боуэрс составляют мою единственную опору. Не нравится мне, что Отс и Эванс так легко подвергаются действию мороза»!...
На другой день путешественники, к своей великой радости, все же нашли склад. Буря продолжала свирепствовать, но вдруг показалось солнце, и это дало им возможность разглядеть старые следы. Они долго возились, откапывая на морозе и ветру сани и снимая палатку, но все же пустились в путь в 11 часов и в третьем часу, к счастью, увидели, наконец, красный флаг склада. Закусив и захватив провизии на девять с половиной дней, они двинулись дальше. До следующего склада оставалось 89 миль. Но не все было благополучно. У Отса жестоко зябла одна нога, а Уильсон жаловался на боль в глазах. Только Скотт да Боуэрс еще держались бодро. Погода не устанавливалась, и Скотт очень опасался, что заладят метели, обычные в это время года. Эти бури и метели были настоящим страшилищем для путешественников.
«Мы постепенно становимся голоднее, — говорит Скотт. — Не худо бы побольше пищи, особенно ко второму завтраку. Если доберемся в несколько переходов до второго склада, — до него осталось 60 миль, — то можно будет позволить себе поесть немного больше. Но все-таки нельзя будет сытно поесть до тех пор, пока мы не дойдем до того склада, где у нас положен запас конины. А туда еще далеко, и впереди неимоверно трудный путь!... Мы порядком исхудали, особенно Эванс, но пока еще не чувствуем изнурения. Мы гораздо больше прежнего говорим о еде и рады будем вдоволь наесться».