Приезжие выступали с докладами, сопровождаемыми, как бы это сказать… «мощными» (?), «зычными» (?) и уж, конечно, неожиданными, глубокими и оригинальными комментариями Н. В.
Комментариями, возражениями, дополнениями, иногда задевающими самоощущение докладчика. Но обижаться надолго не удавалось — Н. В. был бесспорно доминантой в этом (и в любом ином) обществе.
Есть в магнитофонных записях его комментарий после лекции любимого им Алексея Андреевича Ляпунова — математика, бесстрашного основоположника отечественной кибернетики — в 1967 г. на летней школе под Москвой, на Можайском море. Это трудно классифицировать — издевательство, восхищение докладчиком, неожиданные сравнения, глубокие мысли и взрывы смеха в аудитории и громкий смех жертвы — докладчика. Это нужно не читать, а слушать…
Приезд наших студентов в Миассово был очень важен для психологического возвращения Н. В. на родину. Он уехал из России в 1925 г., в сущности, будучи студентом Московского Университета.
Особый дух и стиль российских студентов — независимость, увлеченность науками, некая буйность от избытка сил — характерны для дореволюционной России. Тридцать лет спустя он увидел таких же студентов. Нужно отметить, что это было время сразу после XX съезда, время «оттепели». Студенты весело встретили наступившую, как казалось, свободу. Они были активны и самостоятельны.
Это по их инициативе была создана на Физическом факультете кафедра Биофизики (см. главу 41). Они сами подбирали себе лекторов и дружно покидали аудиторию, если лектор им не нравился. Они с энтузиазмом признали доминантность Н. В. А он принял их.
Он называл их не по именам, а прозвищами: «Трактор» (мощный Толя Ванин — профессор Анатолий Федорович Ванин), «Хромосома», «Хром» (ныне профессор Валерий Иванович Иванов), «Джо» (ныне профессор Георгий Валерьянович Гурский), «Тина», «Тино-жабский» (профессор Анатолий Маркович Жаботинский), «Хеопс» (известный научный и общественный деятель Всеволод Васильевич Борисов) и т. п.
И разносились в тиши миассовской биостанции зычные крики Н. В.: «Джи нету! Куда делся Джо? Джу не видели?»
Нужно отметить, для современного читателя, что это была именно оттепель. Высочайшее начальство и весь репрессивный аппарат нисколько не изменились. Студенты были под пристальным контролем. Уже в 1960 г. начали снова завинчивать гайки. Никого не забыли. Так, В. Иванов был исключен из Университета на 6-м (!) курсе и защищал дипломную работу через год, будучи ст. лаборантом Института молекулярной биологии (тогда — радиационной и физико-химической биологии). «Джо» с трудом удалось избежать призыва в армию — он уехал работать к Н. В. в Миассово.
Эта приязнь и взаимовлияние сохранились на всю жизнь. Для меня полны символического смысла фотографии 8 сентября 1980 г. в Обнинске. Н. В. отмечал 80-летие. В двух смежных комнатах его небольшой квартиры было более 30 человек. Н. В. сильно постарел, но был радостно и, пожалуй, элегически оживлен. Я снял тогда три пленки. Это был, как оказалось, патрицианский ритуал прощания. Наутро Н. В. направлялся в больницу на тяжелую операцию и не предполагал оттуда вернуться. Мы этого не знали.
8 сентября 1980 г. — последний раз с «Хромом-Хромосомой» (В. И. Ивановым)
Но посмотрите на фотографии с В. Ивановым, А. Маленковым, А. Ваниным, Г. Гурским, Н. Ляпуновой…
А еще раньше, задолго до этого дня, после обычного разговора о Пушкине, вдруг сказал мне Н. В.: «…а вот умирать буду, ученейший Шноль, прочти мне повести Белкина…». Не пошел я в больницу — говорили, очень не хочет Н. В., чтобы видели его в немощи и слабости. Не пошел и полон сомнений и угрызений совести. Но так близка мне эта просьба, этот финальный выбор из мировой литературы…
Миассовские школы-семинары стали родоначальниками многих аналогичных школ в последующие годы.
Бывают на свете замечательные парадоксы. Московский Городской Комитет ВЛКСМ с одобрения ЦК по инициативе и под руководством Н. В. — бывшего полит-арестанта — организовал Летние школы по молекулярной биологии на своих базах на Можайском море (это там была упомянутая лекция А. А. Ляпунова) и на Клязьминском водохранилище.
Потом по примеру Летних школ были организованы Зимние школы по молекулярной биологии — сначала в Дубне, а затем на протяжении многих лет в Мозжинке. На первой Зимней школе Н. В. прочел лекцию.
Но зимой в те годы он в основном был в Обнинске. Они с Еленой Александровной переехали из Свердловска в Обнинск в надежде на широкое развертывание научной работы и потому, что это была «Калужская губерния» — родина предков, где на речке Рессе было имение Тимофеевых. Речке, давшей первому (и только первому) в семье сыну добавление к фамилии: «Ресовский». Не могли они учесть, что, среди всех околомосковских областей страны, именно Калужская характеризуется наибольшим деспотизмом партийно-репрессивной власти. И не надо бы забывать имя первого секретаря Калужского Обкома КПСС — Кондренкова. И можно вовсе не помнить имена партийных и иных начальников Обнинска. Но это они заточили в психиатрическую «лечебницу» МВД Жореса Медведева (и многих менее известных), и они травили и преследовали Н. В. в Обнинске и добились его увольнения и запрета работы в созданной им продуктивной и оригинальной лаборатории.