На красных плакатах лозунг: «Советская власть — власть рабочих и крестьян!» Это была ложь.
Крестьяне были уничтожены как класс во время коллективизации. «Деклассированные» их остатки были закрепощены в колхозах — у них не было паспортов, они не могли свободно выбирать место работы, они не были хозяевами производимой ими сельхозпродукции — обязаны были сдавать ее государству и получали нищенскую оплату по «трудодням». (Мы все очень быстро забываем…) Без паспортов нельзя было уехать из деревни в город, чтобы устроиться там на работу. Чтобы поехать учиться «в город», детям колхозников нужно было особое разрешение-справка. Разрешение, зависящее от произвола местных начальников.
Василий Александрович Крылов — аспирант
«Трудодень» — отметка в журнале председателя колхоза (учетчика), а сколько зерна, сена, молока в конце года «начислят» на трудодень — определится в конце года, когда завершится выполнение «первой заповеди» — сдачи зерна, сена, молока государству. Планы сдачи определялись «свыше» и их выполнение жестко контролировалось партийными органами — секретарем райкома и т. д. Как правило, на трудодень после сдачи по плану, оставалось так мало, что прокормить семью удавалось лишь за счет приусадебного участка, работа на котором была возможна лишь после работы в колхозе. Это было во много раз хуже старинной барщины. Хитрым образом «ярмо барщины» сочеталось с оброком — колхозники должны были в счет налогов сдавать государству мясо, молоко, яйца, фрукты. Если есть корова, надо сдавать и молоко и… мясо. Если посажены яблони — пусть лишь только в этом году — сдавайте яблоки… Это была очевидная и преступная нелепость. Несдача оброка — налогов могла повлечь ужасные последствия. И ехали в город, покупали там масло (если удавалось), чтобы сдать его в счет полагающегося молока… А для протестующих были тюрьмы и лагеря. После смерти Сталина, Маленков устранил часть этих нелепостей и надолго остался в памяти деревни как благодетель. Хрущев в идиотском усердии, для ускорения прихода коммунизма, чтобы освободить колхозников от «гнета частного хозяйства» — урезал вдвое размеры приусадебных участков и сделал почти невозможным частное животноводство — «пусть лучше покупают молоко в своем же колхозе». В колхозе, где на фермах сотни грязных, тощих коров болели от неухоженности и бескормицы. Зато зимой обязывали (в обязательном порядке!) горожан — особенно интеллигенцию — запасать в лесу ветки («веточный корм») для кормления колхозных животных. Пожалуйста, не забывайте все это! Не лучше было и рабочим. Все возрастающие нормы выработки. Полное бесправие. Никаких протестов и тем более забастовок. Парткомы и КГБ на каждом предприятии. «Профсоюзы — школа коммунизма». Такой был классовый подход.
Василий Александрович Крылов. 89 лет
Идеи всеобщей справедливости были трансформированы в идеи классовой неравноценности. В наиболее наглядной и наиболее вредной для страны форме в первое десятилетие после революции эти идеи реализовывали в ограничении избирательных прав и доступа к образованию детям «имущих классов». К ним относились и дети интеллигентов. Ускоренное создание «трудовой интеллигенции» приобрело форму «рабфаков» — рабочих факультетов — с относительно очень низким уровнем исходного образования студентов.
Я уже не раз писал об этом. В силу классовой близости в лагерях и тюрьмах, уголовники были «своими» и пользовались доверием начальства, а классово-чуждые интеллигенты подвергались насилию и издевательствам. В силу классовой близости расцвел, стал академиком необразованный и злобно-фанатичный Лысенко и погиб классово-чуждый великий академик Вавилов.
Нет, не был Советский Союз государством рабочих и крестьян. Талантливые выходцы из семей беднейших крестьян и потомственных рабочих подвергались такой же дискриминации и репрессиям, как и все прочие. В очерках о Н. А. Козыреве, В. П. Эфроимсоне, В. Н. Дегтяреве и В. С. Зотове рассказаны судьбы людей, которым репрессии не дали реализовать незаурядные свои таланты. К ним примыкает жизненная история Василия Александровича Крылова.
Семья Крыловых. 1921 г. Василий стоит впереди
Жилище семьи Крыловых
В. А. был 14-м (!) младшим ребенком в бедной крестьянской семье Александра Филимоновича и Дарьи Андрияновны Крыловых. Из 14-ти выжило шесть. Они жили в селе Большая Сакма Саратовской губернии. Отец был грамотный и читал детям вслух разные книги. Мать могла лишь поставить свою подпись печатными буквами. Дети стремились к знаниям. Старший — Филипп стал сельским учителем. Прохор — защитил диссертацию по физике Солнца. Капитолина — была учительницей, Павел погиб в 1941 г. У Василия оказались редчайшие способности. Отец читал им стихотворную «Историю Государства Российского от Гостосмысла до наших дней» А. К. Толстого — и 5-летний Василий по слуху выучил ее наизусть. А потом взял книжку и, зная заранее все слова, научился читать. Уникальная память и любознательность сохранились у него на всю жизнь. Я записывал его рассказы в 1999 г. — ему было 88 лет — он помнил все — стихи, имена, события, математические и физические формулы.