Рассказывая о Р. Б., нельзя не сказать о самом большом его горе. Весной 1965 г. погиб от нелепой случайности его сын. Это горе, конечно, притупилось со временем, но никогда не оставляло его ни в светлые, ни в горькие минуты. В это время он высказал такую мысль: «Свои гены можно передавать не только генетическим путем, а можно их передавать своим ученикам. Может быть из этой идеи и возникли последние работы о горизонтальной передаче генов.
После 1965 г. началась серия инфарктов. Не удалось точно установить было их 3 или 4. Р Б. научился бороться с ними. Очень помогал ему в этом проф. А. Л. Сыркин. На работе лаборатории они сказывались не сильно. После нескольких реанимационных дней его палата в больнице превращалась в филиал лаборатории, где обсуждались экспериментальные данные, правились статьи и на столе увеличивалась стопка журналов. Научная жизнь Р. Б. продолжала быть плодотворной.»
Примерно в это же время, когда Хесин обнаружил синтез белка во фракции частиц, осаждаемых при центрифугировании после осаждения митохондрий, работы Келлер и Замечника, а затем и других лабораторий вполне убедительно показали, что рибосомы — клеточные органеллы, состоящие из белков и РНК — надмолекулярные машины, синтезирующие белок… Рибосомы стали основным объектом исследований многих лабораторий и сотен исследователей.
Пионерские работы Хесина оказались не известны большинству этих исследователей. Я помню Хесина в это время. Он был бодр и сосредоточен. Писал книгу «Биохимия цитоплазмы» [2] — это его докторская диссертация.
Предложение Р. Б. Хесину возглавить кафедру Биохимии в Каунасском медицинском институте было ярким поступком ректора Янушкевичуса. Неукротимо спортивный Р. Хесин на своей «Победе» быстро освоил трассу Москва — Каунас.
Популярность его росла. Выходили статьи. Большим событием была его лекция в Большой Зоологической аудитории старого здания Московского Университета в 1956 г. Впервые, после 1948 г. на биофаке (в его бывшем здании…) выступал генетик, но говорил о проблемах биохимии — и произвел сильное впечатление на студентов.
Не все понимали символический смысл этой лекции Хесина на биофаке в 1956 г. — через 9 лет после драматических событий 1947 г. Это была прямая реализация связи поколений — его слышали студенты, лишенные возможности нормального изучения и тем самым знаний современной генетики и только зарождавшейся молекулярной биологии. Это было «улавливание душ». Один из этих студентов — В. А. Гвоздев — еще продолжал учебу на кафедре Биохимии животных биофака, еще выполнял дипломную работу по исследованию влияния карнозина на трансгидрогеназу, но уже самостоятельно начал изучать генетику и после окончания Университета пошел работать к Хесину. Профессор В. А. Гвоздев более 30-ти лет работает в этой лаборатории и после смерти Р. Б. Хесина руководит ею.
Основные научные результаты были получены Хесиным за годы его работы в этой лаборатории.
О них кратко пишет В. А. Гвоздев [4]:
«…Летом 1959 г. Хесин делал доклад на съезде биохимиков, физиологов и фармакологов в Минске. В то время большие доклады на конференциях и съездах такого ранга выглядели как целиком обзорные. Доклад Хесина также в основном был обзорным, в нем подчеркивалось, что ДНК является специфическим компонентом генов. Впервые после 1948 г. в огромном зале, и не один раз прозвучало слово ген, что в большой официальной аудитории произносить было не принято. Революционными звучали такие, казалось бы, сейчас тривиальными фразы доклада: „Имеется достаточно хорошо обоснованное положение, согласно которому ДНК является активным специфическим компонентом генов. Важнейшая задача, которую биохимия должна решить совместно с генетикой и цитологией, заключается в том, чтобы выяснить последовательные этапы процессов, благодаря которым происходит осуществление влияния генов ДНК на признаки организма“.