В конце зимы, когда днем ярко светит солнце и лыжи сами несутся по чуть тающему верхнему слою снега, в середине 50-х, наша молодая компания регулярно выезжала за город. Мы еще шли с лыжами на плечах, чтобы пересечь шоссе и заскользить по снежным полям и лесным просекам. Асфальт был чист. Снег оставался лишь по бокам дороги. По шоссе на большой скорости ехала «Победа» — за рулем был Роман. Держась за веревку, привязанную к бамперу, мчался на лыжах мальчик. Мы замерли. Это было очень опасно. Снег и глыбы льда сбоку шоссе требовали при такой скорости очень быструю реакцию лыжника. Они промчались мимо нас. Мы долго не могли успокоиться. Отец и сын были похожи…
В мае 1965 г. по Волге шел лед. И без того широкая река вышла из берегов, разлилась. Два молодых человека — замечательные пловцы, закаленные зимним плаваньем, решили переплыть в это время Волгу. Один из них был сын Романа. Они переплыли. И там, на другом берегу, Андрей Хесин умер от переохлаждения. Он ничего не боялся. Он был натренирован и закален. Но при столь долгом охлаждении это не помогло. Нельзя теплом своего тела преодолеть безжалостный холод стихии…
Друзья Романа были потрясены. Трудно найти слова, не понятно, как подойти к отцу, лишившемуся единственного сына. Роман понимал это. Я приближался к нему — недавно погиб сын — он понял с чем я иду — и исключил все мои слова. На фотографии — его «главном» в этом очерке портрете — он стоит, улыбаясь, с папиросой в зубах. Посмотрите внимательнее на это лицо, и вам станет понятнее лицо этого поколения.
Если бы Роман жил в свободной стране… Сколько еще моих соотечественников с горечью будут повторять слова Пушкина «…умудрился же я родиться в России с умом и талантом…» и сколько же из них вновь и вновь будут готовы отдать жизнь за эту страну… Нет этому рационального объяснения… Есть здесь нечто, непостижимое уму…
1. Сойфер В. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.: Лазурь, 1993.
2. Хесин Р. Б. Биохимия цитоплазмы. М., I960.
3. Хесин Р. Б. Непостоянство генома. М.: Наука, 1984.
4. В № 11 журнала «Природа» в 1993 г. были опубликованы воспоминания о Р. Хесине его друзей. Я в значительной степени использую их в этом очерке.
5. Цитата точная — дословная запись на лекции Презента — осень 1948 г.
6. О В. Ю. Гаврилове надо бы написать специальный очерк. Но я знал его очень мало и сделать этого не могу. Помню лишь, что он говорил, что полагает себя в деле возрождения советской биологии аналогом генерала Гровса — организатора атомного проекта США.
7. Отчетная конференция РБО, 1969
8. Анализ этой книги дал М. Д. Голубовский в журнале «Генетика» (1985)
9. Дело сестер Н. и Е. Ляпуновых и студентов Н. Воронцова, А Яблокова, Ю. Богданова, Л. Киселева, М. Шемякина — участников домашнего генетического кружка А А Ляпунова (какие имена! все участники этого кружка — видные биологи и математики последующих десятилетий).
10. Хесин Р. Б., Шемякин М. Ф. Некоторые свойства информационных РНК и их комплексов с ДНК // Биохимия. 1962. Т. 27. С. 761–779.
Глава 35
Павловская сессия. Иван Петрович Павлов (1849–1936)
Я всего более вижу сходство нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий. А у нас это называется республикой.
Июнь 1950 г. Где-то в концлагере Андрей Трубецкой. Начало войны в Корее. В тюрьмах пытают на допросах членов Антифашистского Еврейского Комитета. Приговорены к расстрелу участники «Ленинградского дела». Как «социально опасный» находится в тюрьме за борьбу с Лысенко В. П. Эфроимсон. В разгаре борьба с «безродными космополитами» за утверждение российского, русского приоритета во всех областях науки и техники.
Прекрасное яркое лето. Я, студент 4-го курса, обличен доверием. Академик К И. Скрябин поручает мне руководство экспедицией на Белое море для сбора гельминтов — паразитов птиц и зверей побережья. Я начальник отряда. Подданных у меня нет. Мои друзья — студенты, согласившиеся было, почти в последний момент отказываются — слишком трудная может быть экспедиция… Я все равно счастлив. Меня притягивает Север (см. очерк «Н. А. Перцов»).
В это время Отдел Науки ЦК КПСС организует Павловскую сессию.
Так назвали объединенную сессию двух академий — «Большой» и Медицинской, собранную для установления иерархического порядка в физиологии животных [1–6].