Ну, а как быть с экспериментальными данными?
(Во время этой «беседы»… в комнату врывается возбужденный Посетитель):
Посетитель. «…Вы неуважительно, более того грубо отозвались о моей работе. Я требую объяснений и извинений.»
Автор. Сожалею, я не хотел вас обидеть, но ничего к мною написанному добавить не могу…
Далее текст я пропускаю и привожу лишь самые главные слова Посетителя:
«Я готов повторить свои опыты вместе с вами.»
Автор. «Лженаучность вашей работы непосредственно следует из общефизических положений. А от совместных опытов я отказываюсь. Я не могу тратить время на опыты, которые считаю бесполезными.»
Раздраженный и оскорбленный Посетитель уходит.
Оппонент. «И так ли ты уж прав, отказываясь от совместных опытов?»
Автор. «Прав, конечно… у меня хватает более серьезных занятий, чем проверка опытов нашего гостя…»
Ох, неосторожен М. В. Волькенштейн! И в перечне заведомо лженаучных тем и в без-аппеляционных суждениях и в бестактности, имея в виду ситуацию с «широкими линиями» и беседу с Л. А.
Ничему не учит история науки! Сколько вреда принесла человечеству без-аппеляционность рецензентов. Мало было борьбы с Коперником, Галилеем, Майером, Зоммельвейссом., мало было авторитетного мнения о невозможности определения химического состава звезд, последовательности аминокислот в белках, падения камней с неба…, мало было запрета на публикацию статьи Б. П. Белоусова о колебательной реакции…
Л. А. Блюменфельду потребовалось почти 25 лет, чтобы преодолеть психологические барьеры и вернуться к экспериментам с «широкими линиями». Я не буду нарушать хронологию. Пока речь о годах жизни, в которых он к этим работам не возвращается. В эти годы, его, наряду с «проблемами биологической (и небиологической) физики», остро занимали (типичные для интеллигентов) общефилософские вопросы о сущности и смысле жизни, о смерти, о «свободе воли». До некоторой степени они нашли отражение в его стихах…
Пожалуйста, без звериной серьезности!
Атмосфера праздников. Важность праздников. Юбилеи
Чем острее научные разногласия, чем труднее жизненные обстоятельства, тем важнее «некоторое легкомыслие». Лозунги Н. В. Тимофеева-Ресовского «Наука — баба веселая! Пожалуйста, без звериной серьезности!» — важные условия преодолений не только научных разногласий, но и жизненных трудностей, и имеют медицинский, терапевтический смысл. Мы старались следовать этим принципам, как в повседневной жизни, так и во время регулярных кафедральных праздников.
Пригласительный билет на праздник 25-ти-летия кафедры Биофизики Физического ф-та МГУ. Левая половина внутреннего разворота. Рисунки Д. Ляхова
Правая половина разворота: «кафедральные иконы»: И. Г. Петровский, И. Е. Тамм, Н. Н. Семенов, Н. В. Тимофеев-Ресовский, А. А. Ляпунов (надо бы сюда еще портреты А. И. Шальникова и Г. М. Франка…) (рис. Д. Ляхова!!!)
Очень важно с некоторой регулярностью собираться всем вместе. Смотреть друг на друга, оценивать настоящее и вспоминать друзей и обстоятельства прошедших лет. Такие собрания — станции на непрерывном пути во времени. Мы первый раз устроили такой юбилей к 10-летию создания кафедры. В Большой Физической аудитории не было свободных мест. Множество гостей — Н. Н. Семенов, Н. В. Тимофеев-Ресовский, Л. А. Туммерман, М. В. Волькенштейн, Я. М. Варшавский… Шноль-старший (Э. Э. Шноль) снял на 8-мм пленку уникальный фильм. Ценные (как обычно!) фотографии сделал С. В. Тульский. Какие были речи! Какое веселое «выпитие» было потом в столовой Института молекулярной биологии…
Рис. А. Климова
Кафедральные праздники — эти «станции на пути во времени» сильно отличались друг от друга. 20-летие, 25-летие и 30-летие кафедры мы праздновали в Пущино. И многих уже не было на следующих остановках.
Мне представляются кульминационными два наших юбилея: в 1984 г. и 1989 г. (25- и 30-летия). Еще почти все бодры и интенсивны. Но уже ясно, что происходит «смена караула». Л. А. передает руководство кафедрой В. А. Твердислову. А в стране «перестройка». Вот-вот рухнет Советский Союз. Кипят политические страсти. Пусты магазины. Но все еще идет по устоявшимся нормам.