Борис Николаевич Вепринцев родился 4 апреля 1928 г. Его отец, Николай Александрович, рабочий, профессиональный революционер, член РСДРП(б) с 1903 г., партийная кличка «Петербуржец». Мне представляется, что качества личности многих революционеров романтического времени конца XIX века — обостренное чувство справедливости, крайне активная жизненная позиция, смелость передаются по наследству как чисто генетически, так и при воспитании. Николай Александрович входил в марксистский кружок П. П. Смидовича (Вересаева), затем, уже в Петербурге, в кружок Н. К. Крупской. Дружеские отношения с ней сохранялись многие годы. В 1903 г. он вступает в партию большевиков, и его направляют в Баку для организации революционной работы.
В Баку Николай Александрович поссорился со Сталиным. Сталин (по дошедшим до меня рассказам) побоялся выполнить партийное поручение — спрятать у себя переносную подпольную типографию, за что был побит и спущен с лестницы. В ссылке Вепринцев-старший женился. Мать Бориса Николаевича, Зинаида Михайловна, была учительницей.
После Октябрьской революции Николай Александрович возглавил профсоюз металлистов Урала. Считая незаконным разгон Учредительного Собрания, вышел из партии. А когда был арестован председатель городской думы и другие деятели в Златоусте, он распорядился (поскольку никаких преступлений арестованные не совершали) освободить их. И вскоре сам за это был арестован и приговорен к расстрелу. Его спасла телеграмма Ленина.
В 1921 г. снова вступил в партию. В 20-х годах, будучи сотрудником знаменитого революционера — большевика Г. М. Кржижановского, возглавил Всесоюзную Энергетическую комиссию. Однако его не забыли: в 1932 г. снова арестовали и объявили врагом народа. Его не убили, как, безусловно, было бы в 1934–1939 гг. а сослали на три года в Барнаул, затем продлили срок и отправили в Воркуту. Одно из обвинений, предъявленных Николаю Александровичу, были его слова: «Коба хочет стать русским самодержцем» это сказала на суде одна из самых зловещих и отвратительных представительниц партии большевиков Р. С. Землячка.
После ареста отца семье, лишенной паспортов и хлебных карточек, было предписано в 24 часа покинуть Москву. Благодаря вмешательству друга отца, выдающегося деятеля партии большевиков С. Орджоникидзе, семью оставили в Москве. Мать и старшая сестра Марина выбивались из сил в поисках заработков. Но… время от времени появлялся мужчина, оставлял деньги и теплое белье для ссыльного отца. Много лет спустя стало известно, что этот человек был посланцем Крупской.
В 1940 г. Борис открыл дверь (был звонок): на лестничной площадке стоял оборванный, измученный, беззубый (цинга) старик. Борис подумал, нищий. Это был его отец. (Борис видел отца в Барнауле в 1935 г., в ссылке, куда ездил с матерью, а потом уже в Ливнах.). Из Воркуты отец был «списан» по болезни, поселился в г. Ливны (Русский Брод) и умер в больнице Моршанска в 1941 г., уходя от наступавших немцев.
Младший брат отца — Петр Александрович Вепринцев также был рабо-чим-революционером. Он работал на Тульском оружейном заводе и также был сначала активным большевиком. Но — порода Вепринцевых! — в 1917 г. не согласился с решениями руководства и вышел из партии. Такая биография в 30-ые годы означала верную смерть. Но Петр Александрович выжил. У него было всего три класса церковно-приходской школы, но он активно занимался самообразованием и, поступив на высшие курсы рентгенотехников, стал одним из трех первых их выпускников с уникальной в те времена специальностью. Работал он в Свердловске, в 1930 г. был арестован, отсидел три года в Верхне-Уральском изоляторе, после чего получил высылку, но с возможностью некоторого выбора места поселения. Он выбрал г. Фергану. Сначала работал электромонтером, но, с созданием Института физических методов лечения, был назначен его техноруком. Практически он был единственным рентгенотехником на две области: Ферганскую и Андижанскую. Это его спасло. В период массовых арестов, судьбу человека решали трое — старший партийный начальник (секретарь обкома ВКПб), начальник местного отделения НКВД и представитель прокуратуры. Секретарь обкома (со слов директора Института) мог сказать — «этого арестовывать нельзя — некому заменить… возьмете Вепринцева — две области останутся без рентгена»… И П. А. Вепринцев остался на свободе.
Когда началась война, Петр Александрович уговорил мать Бориса — Зинаиду Михайловну — отпустить его в Фергану. И Борис (ему было 14 лет) сумел в ужасных условиях того времени добраться из Москвы в Фергану, где прожил около 2-х лет в семье дяди.