Белоярцев услышал просьбу по телефону — бросился в автомобиль — от Пущино до Москвы около 120 км — он привез две ампулы перфторана. В Пущино у телефона остался Маевский. «Что делать, позвонил через некоторое время Белоярцев, — она жива, после введения первой ампулы, кажется, стало лучше, но наблюдается странный тремор?» (дрожь) «Вводи вторую!» — сказал Маевский. Девочка выжила. Ее снимали в кино, когда ей было около 16 лет.
Весной 1985 г. работы по производству и испытаниям перфторана были выдвинуты на соискание Государственной премии СССР. По нормам, в коллективе, выдвигаемом на премию, должно было быть не больше 12 человек. В числе кандидатов на лауреатство, кроме химиков, синтезировавших все компоненты, были три основных создателя перфторана: Белоярцев, Маевский, Исламов.
Нет! Не надо было это делать! Не надо делить лавры! При дележе пробуждаются темные силы.
Летом 1985 г. Пущино наполнилось зловещими слухами. «Это преступники!» — кричали возбужденные люди. «Они испытывают свои препараты на умственно-отсталых детях в детских домах! От их препарата в Афганистане погибли сотни наших раненых! Они вводят в кровь пациентам нестерильные препараты и заражают больных! Белоярцев отнимает у сотрудников деньги, чтобы устраивать банкеты!»
На закрытый для посторонних Ученый совет нашего института, собранного для рассмотрения конфликтной ситуации в лаборатории Ф. Ф. Белоярцева, пришел С. Б. Гюльазизов — тот самый сотрудник КГБ, заместитель директора Пущинского Научного центра, против назначения которого неосторожно протестовал Иваницкий. Борис Вепринцев спросил его «А Вы-то зачем пришли?». «Знаете ли, сказал, приятно улыбаясь, С. Б., — дело очень интересное…» На этом Совете часть сотрудников лаборатории высказывала претензии к Ф. Ф. Однако никаких «ужасов» с испытанием на детях и раненых упомянуто не было.
На начало октября в Пущино был назначен большой симпозиум, посвященный применению перфторуглеродов в медицине. Там можно было надеяться выяснить истину. Однако, приказом Ю. А. Овчинникова симпозиум был запрещен почти накануне открытия.
КГБ активно включилось в расследование (ими же, как потом оказалось, распространяемых слухов).
Представители КГБ вызывали к себе сотрудников на многочасовые допросы. Их интересовали лабораторные журналы, с протоколами испытаний и измерений, они получили письма — жалобы сотрудников, у которых Белоярцев «изъял» часть премии, выясняли куда пошли деньги. Их интересовал расход спирта в лаборатории. Они полагали себя компетентными во всех вопросах.
Сказался опыт многих десятилетий Советской власти. Без законных оснований и предъявления официальных документов на право допроса они терзали сотрудников. Это ладно, это их обычай. Но и сотрудники не протестовали и послушно отвечали на их безграмотные и беспардонные вопросы. У Маевского потребовали лабораторные тетради. И он отдал их, что сделало невозможным продолжение ряда исследований. Он рассказал им не только об успехах разработки перфторпрепаратов, но и о всех нерешенных вопросах. Их интересовало только последнее — для «Дела».
Юрий Анатольевич Овчинников
В то время все происходящее казалось странным, нелепым сном. Была очевидна государственная важность проводимой работы. Было известно о принципиальных успехах. Понятно, что многие важные вопросы еще не решены, что их разрешение — дело будущего. Однако речь шла о создании препарата экстренного применения для спасения жизни, когда других способов нет. В этом случае «по жизненным показаниям» отдаленные последствия представляют проблемы второго плана. Второстепенными в силу всего сказанного представляются и все прочие обстоятельства типа взаимоотношений сотрудников, распределения руководящих постов и возможных лавров (лауреатов — увенчанных лавром). Если вернуться к понятиям тех лет — речь шла о безопасности страны — государственной безопасности. Обеспечение этой безопасности — главная официальная обязанность КГБ. А это означало максимально возможное способствование этой работе. В аналогичных случаях с явно военной тематикой принимались особые меры защиты руководителей и исполнителей таких работ от всех возможных опасностей. А тут сотрудники КГБ осуществляли травлю вместо защиты.