Если массовые аресты и расстрелы после убийства Кирова названы вакханалией — не остается слов для названия дикого террора 1936–1938 гг. Были убиты большинство военачальников Красной Армии, неисчислимое число людей всех сословий и общественного положения. Однако наиболее заметными были массовые показательные процессы над деятелями той же партии большевиков, во главе которой стоял Сталин. Он убивал ближайших соратников и друзей — и не ближайших соратников и тем более не друзей. Смерть была у порога всех сколько-нибудь заметных граждан. Ужасные ночные ожидания, напряженное прислушивание к звукам во дворе, на лестничной площадке. Аресты членов семей — жен и детей. Все это многократно описано и долго еще будет волновать всех нас.
Музыкальным символом этого времени является песня композитора Дунаевского на слова Лебедева-Кумача «Широка страна моя родная», и слова в ней «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» Все в мире знали и знают эту мелодию — ее первые такты долгие годы были позывными московского радио… Чтобы заглушить звуки выстрелов при расстрелах играли оркестры…
Лысенко был нужен Сталину — Сталин надеялся, что Лысенко разработает способы получения больших урожаев в колхозах. Ложность утверждений Лысенко была ясна, пока существовали выдающиеся биологи Н. И. Вавилов и Н. К. Кольцов и их школы. И в августе 1940 г. Сталин повелел арестовать Вавилова. Затем был отставлен от работы, затравлен и в декабре 1940 г. умер Кольцов. Были арестованы и убиты многие, многие их сотрудники. Но оставалась великая наука — Генетика. Она противоречила безграмотным и лживым утверждениям Лысенко и его приверженцев. Генетику следовало уничтожить.
Но в это время Сталин готовился к войне. В сговоре с Штлером они поделили в 1939 г. Польшу. Были захвачены Прибалтийские страны. Неудачной оказалась война против маленькой Финляндии. В июне 1941 г. началась Великая Отечественная война. Мы победили благодаря вспыхнувшему общему чувству патриотизма, готовности умереть за свободу своей страны. В мае 1945 г. победой завершилась война.
После Победы возникла надежда, что репрессии не возобновятся, наука сможет развиваться свободно, что продолжится сотрудничество с «союзниками» — США, Англией, Францией и другими странами. Эти надежды не оправдались. На нас обрушились массовые репрессии 1947–1953 гг. Репрессии не прекращались и во время войны. Теперь их нужно было резко усилить. После войны народ-победитель осмелел — нужно было поставить его на место. Начались массовые аресты — тех, кто уже ранее был репрессирован, арестовывали снова. Тех, кто проявлял независимость и самобытность, арестовывали за это.
Массовые репрессии прекратились только после смерти Сталина. Нет более яркого примера «роли личности» в новейшей истории. Непредставимо — сколько зла может принести народу один человек! Один ли? А десятки тысяч исполнителей его злодеяний? А «широкие народные массы» — бурными аплодисментами и исступленными возгласами на собраниях одобрявшими злодеяния? А все мы?
Какой же оказалась прочной наша страна, если она так долго выдерживала это. Выдерживала уничтожение кормильцев народа — крестьян, выдерживала уничтожение совести народа — священников всех религий, выдерживала уничтожение интеллекта народа — его интеллигенции, выдерживала уничтожение защитников народа — командиров его армии, выдерживала уничтожение национальных традиций. Какой же богатой была наша страна с ее природными ресурсами — плодородными землями, полноводными реками, бескрайними лесами, углем, нефтью, железом, золотом… Мы истощили наши земли, свели бескрайние леса Карелии и Дальнего Востока, загрязнили реки, перегородили их плотинами электростанций и уничтожили бесценные виды рыб, бессмысленно распахали степные пастбища — «подняли целину»… Мы — богатейшая страна — жили при постоянном недостатке продовольствия и дошли до покупки зерна в США и Канаде. Мы более 70 % промышленности направили на производство оружия и военного снаряжения. Мы кончили Чернобылем — катастрофой всего нашего строя. Основа всего этого падения — угнетение научной мысли, разрушение могучего интеллектуального и нравственного фундамента, доставшегося нам из дореволюционных десятилетий. У нас существовала Академия наук — воплощение партийно-государственного регулирования и подавления свободной мысли. Достаточно представить себе контроль партии большевиков над исследованиями в области экономики, истории, этнографии, филологии, географии. Не меньше этот удушающий контроль был в биологии, химии, физике. Нашу науку сотрясали «сессии» по вопросам языкознания, истории, биологии, химии, физиологии.