Дроид выжал полный газ, направив машину в сторону дорогу. На полном ходу они устремились в сторону Надежды. Хрип динамика нарушил всеобщее тягостное молчание.
— Лукас! — прорычал Тарас. — Если с Надеждой что-то случится, то ты сильно пожалеешь об этом!
— Уже случилось, Тарас! — раздался голос Сандера в динамике. — Но ты же мне не поверишь, пока сам не увидишь, да?
Ласточка не сумев сдержать эмоций, воскликнула:
— Лукас! Ты конченая мразь!
Но в ответ команда услышала издевательский смех, прервавшийся помехами и молчанием эфира.
Тарас, немного поразмыслив, рассказал спустникам:
— Он всё равно нас слышит. И всегда слышал наши машины, всю дорогу от военной базы. Отсюда он всё и узнал, и засаду подстроил. Так что давайте лучше молчать.
Всю оставшуюся дорогу они не произносили ни слова. Ехали быстро, и довольно скоро впереди показались горы. С того места, где предположительно была деревня, поднимался хорошо различимый столб дыма.
— Быстрее, быстрее! — в волнении крикнула Ласточка, но машина и так неслась на полной скорости.
Остаток дороги команда наблюдала за дымом, каждый хотел сказать что-либо по поводу самых худших опасений, но говорить тут, по сути, было нечего. Сложнее всех, конечно же, приходилось Лиане и ее подруге. У них в этом поселении остались все родные и друзья, и осознание того, что чудесная долина, огражденная от мутантов самой природой, вдруг подверглась нападению, приносило им небывалые страдания.
Уютный безопасный мирок, защищенный горами, теперь превратился в пепелище. Иллюзий по поводу того, что пожар происходил где-то рядом, но не в самой Надежде, никто не испытывал.
Когда расстояние сократилось еще на несколько километров, над поселением стали видны поднимающиеся черные точки. Много точек. Это были большие грузовые вертолеты в сопровождении боевых. Они всем скопом развернулись и полетели в сторону лаборатории Лукаса.
Тарас бросился к пулемёту, но тут же понял, что стрелять бессмысленно — есть большой риск угробить жителей деревни. А потому он с бессильной злостью вернулся обратно на сиденье.
Ласточка отчаянно давилась слезами. Перед глазами так и стоял Лев, ее отец, гордо вскинув голову. Просто не верилось, что этому человеку могла угрожать опасность. Не верилось, что горели дома, с такой любовью возведенные выжившими в огне глобальной катастрофы людьми. Дроид принялся барабанить пальцами по рулю, будто чувствуя порыв каждого пассажира. Все они хотели в мгновение ока появиться в Долине, чтобы предотвратить все, что там происходило в данный момент.
Тарас набрался храбрости и обнял Ласточку, крепко прижав к себе. Девушка не стала сопротивляться, уткнувшись парню в плечо. Ее горячие слезы сразу пропитали рубаху, чувствуя содрогание этого хрупкого существа. Чувствуя собственное бессилие что-либо изменить, Тарас начал злиться. Но что в этом толку? Можно было изойти на нет от ярости, если бы это принесло хоть какую-то пользу…
Когда они добрались до долины, то обнаружили полыхающее алое пламя. Дома горели, как спичечные коробки, начиненные серой. Словно кто-то тщательно поджег каждый сантиметр этого места. Жар чувствовался даже тут, в отдалении от эпицентра пожара.
На дороге, перед чудом уцелевшей гостевой избой, лежало несколько трупов. Возможно, эти люди пытались сбежать, а может быть, увидев пожар, поспешили в родное селение, но встретили тут свою смерть.
Глава 21. «Ребята! Скорее все сюда!»
Ласточка выскочила из машины и бросилась к трупам. Она с содроганием и ужасом искала среди них отца. Лиана метнулась вслед за ней, остальные покинули бронемашину не торопясь. Каждый очень надеялся, что девушкам не удастся найти кого-то из своих, хотя в небольшом поселении это едва ли было возможно. Селянки подходили от одного тела к другому, проверяя пульс. Возвышающаяся на каменной плите изба, на фоне которой поднимался далекий черный дым, выглядела подступами в ад.
Не так давно здесь расхаживал деревенский богатырь, охраняя вход в долину. Теперь его не было — проход был открыт, но едва ли кто-то захотел бы сунуться в полыхающее пламя, пожирающее все то, что годами возводили простые люди.
Миновав гостевой дом через распахнутые настежь врата, некогда замаскированные зарослями, вся компания вошла в деревню. Ласточка, к большому облегчению Тараса, среди мертвых не нашла своего отца. Но в целом это никак не повлияло на отвратное настроение.
Между тем, пожар набирал полную силу — все дома полностью охватило пламя. Они шли по дороге, когда Ласточка бросилась к центру деревни, к дому отца. Тарас с тяжестью на сердце бросился ей вслед. Жар заставлял волосы скручиваться в барашки, тут и там летали раскаленные хлопья пепла, дышать было нечем, из глаз текли слезы, мешая толком рассмотреть происходящее.
На площади нашлось еще около десятка трупов и девушка бегала от одного к другому. Иной раз она прикрывала рот ладошкой, сдерживая захлестывающие ее рыдания, и тогда рабочий подбегал к ней, готовый утешить в любой момент. Но всякий раз это был кто-то знакомый. Льва по прежнему нигде не было.
Зато его дом весь объяло огнем, и зайти внутрь было решительно невозможно. Ласточка в истерике бегала туда-сюда около дома, задыхаясь от жара и дыма. Тарас понимал, что ловить здесь уже нечего — если кто в домах и оставался, спасти уже никого нельзя. Схватив Ласточку, он силой взвалил ее на плечо, чтобы отнести прочь.
Девушка колотила его по спине, пытаясь вырваться. Ее звонкий, полный отчаянья крик оглушал парня, и ему оказалось неимоверно трудно удержаться от собственной истерики.
«Отец! Отец!»
Вернувшись к началу деревни, где их ожидали подогнавшие транспорт члены команды, парень отпустил почти обессилевшую селянку. Она все еще всхлипывала, но как будто смирилась с тем, что произошло. Они все молча смотрели на пожарище, что золотистыми всполохами отражалось в их глазах и окрашивало лица в алый кровавый цвет.
Лиана плакала беззвучно, отойдя чуть в сторону. Слезы текли по ее щекам, оставляя грязные разводы.
Тарас усадил Ласточку, решив поддержать ее подругу, но она вскочила и опять бросилась в деревню. Рабочий торопливо удержал её за руку, умоляюще заглянул ей в глаза, но не нашел в них ничего, кроме неиссякаемого потока слез. Едва ли она могла воспринимать сейчас что-то, кроме собственных страданий и сопереживания погибшим и похищенным.
— Пусти! — у бедняжки случилась истерика. Она вырывалась, пыталась драться с Тарасом. — Пусти меня!
— Тут уже ничего не сделать! — жалостливо объяснял ей Тарас.
Это едва ли помогало — Ласточка вырывалась и билась, но Тарас, хотя и был сильно растерян и не мог точно решить, правильно ли он все делает, держал девушку, не отпуская. Это продолжалось бесконечно долго. Когда девушка успокоилась, а если быть точнее, выдохлась, она застыла на месте, глядя в багровеющее пламя, где один за другим, рушились хрупкие остовы домов.
Все вместе, они долго сидели тут, на подступах к пожару. Острое понимание своей беззащитности перед наступившим горем, мешало Энни сказать хоть что-то. Даже Карти выглядел грустным, хотя в его конструкции не было ничего такого, что могло бы явственнее отражать эмоции.
Тарас, уже в тысячный, наверное, раз принялся искать причину всего происходящего. Ему вдруг стало сложно ассоциировать все беды только с одной личностью. Но как бы он ни искал виноватых, все всегда оканчивалось на одном и том же.
«Так нельзя, — мысленно говорил Тарас Лукасу. — Десятилетиями ты изводил людей в Городе ради своих хотелок. Обращался с ними, как с грязью. Так нельзя… А затем ты и вовсе продал всех людей мутантам. И сейчас ты выжег последние ростки надежды. Ты больше не человек ни по форме, ни по содержанию. Ты обычный мутант, и разговор с тобой короткий. Соответствующий!»
Позади, со стороны въезда в долину, раздался шум мотора — одна из машин возвращалась с зачистки. Прежде чем она остановилась полностью, с задних сидений выскочило несколько взволнованных людей. Увидев компанию Тараса и догорающую деревню, они всё поняли.