Спустя пару минут все кончилось.
Тарас встал с земли, чувствуя себя просто прекрасно и даже несколько на подъеме.
— Плохо дело… — донесся до него голос Энни.
— Всё хорошо, — ответил он. — Я справлюсь.
— Уж постарайся, — с сомнением произнесла Энни. — Мне бы не хотелось в тебя стрелять.
Тарас кивнул и забрался на танк. Было в этом моменте нечто такое, что он испытывал там, в Городе, когда впервые оказался на сцене, встав спиной к изображению деспота. Тогда он стал катализатором чудовищных событий, и настало время их исправить. Но вдруг стало страшно, что это очередной виток чужого плана. Что, если и теперь он лишь выполняет чужую волю?
— Друзья! — громко сказал он всей команде людей. — Я не знаю, что в таких ситуациях принято говорить, а потому скажу просто. Битва будет сложной, но давайте постараемся выжить! Давайте накажем ублюдка за все его преступления! И спасём ваших родных и близких! А то что этот мудила себе позволяет? Сколько можно-то? Он хочет истребить людей как вид, но давайте ему на деле покажем, что у него это не выйдет!
— Да! — крикнул кто-то в толпе, и его поддержали остальные.
— Какой у нас план? — спросила Энни, подойдя ближе к новоявленному оратору.
— Командуй. Ты ведь у нас командир в экстренных ситуациях. А я займусь Лукасом.
— Есть! — чётко ответила Энни, оценив состояние своего товарища.
Видимо, ее все устроило, поскольку очень скоро послышались ее команды, приводящие в движение весь боевой состав, состоящий из населения Надежды.
Тарас посмотрел вдаль, на здание лаборатории. Ему хотелось верить, что он и впрямь шел туда совершить подвиг. Быть может, важнейший подвиг в своей жизни. Спрыгнув с техники, он вышел впереди колонны, припустив легким бегом. Это далось ему так легко, что на лице невольно появилась улыбка — парень получал искреннее удовольствие от того, что может бежать вот так, на свежем воздухе, куда ему заблагорассудится.
Сзади него, оставляя облако пыли, неслась колонна боевой техники
Как только они достигли ворот, танки разъехались на боевую позицию. Спустя несколько мгновений прогремел первый залп. Один из снарядов влетел внутрь здания через окно, разорвавшись в глубине, второй пробил одну из стен. Послышался нарастающий ор тысяч глоток, и вскоре изнутри лаборатории повалили сотни мутантов.
Среди уже знакомых стеноломов и их мелких прихвостней показались невиданные ранее твари с человеческими головами. Их огромные рты были раскрыты, обнажая черную пустоту глотки, словно у них заело челюсти, и они не могли никак сомкнуть их обратно. Впрочем, вместо рук у этих тварей были сгустки жижи, излучающие слабый гнойно-желтый свет. Ничего хорошего это не предвещало.
Солдаты заняли свои позиции, открыв огонь по наступающей орде. Но подобно саранче, они двигались вперед сплошным валом и даже десяток убитых в первую секунду остались незамеченными на фоне выживших. Чудовища быстро сокращали дистанцию и стало ясно, что задача не такая уж и простая. Два танка — очень мало для того, чтобы остановить натиск неразумных демонов, вышедших защищать свою матку. Пожалуй, не хватило бы и двух десятков единиц бронированной техники.
В воздухе послышался стрекот — над зданием лаборатории, подобно осам, поднялись хищные морды боевых вертолетов. Энни тут же дала команду своим бойцам и навстречу технике полетели очереди из пулеметов. Не позволяя приближаться врагам, стрелки постоянно вели огонь, игнорируя все прочие помехи — с ними должны были справиться другие люди и мало-помалу им это удавалось.
Машины медленно продвигались к главному корпусу лаборатории.
Тарас, до того шедший немного в стороне, словно ныряльщик, выискивающий берег покруче да поровнее, бросился в бой. Вооруженный одной лишь силой и скоростью, он пробивал обычных тварей растопыренной пятерней, выхватывая их из общей массы и швыряя глубоко в тыл наступающей орде. Ему так нравилось это чувство всесилия, что он невольно увлекся…
Там, в Городе, когда он впервые оказался на поле с бах-бульбой, ему показалось, что жизнь кончена — всего-то стоило один раз пробраться на секретную лабораторию, и его тут же швырнули на самое дно социальной жизни. Казалось бы, к любому из представителей вымирающего человечества нужно обращаться по-особенному, нужно заботиться о нем, но что же в итоге? Теперь-то было известно, почему Сандер Лукас поступил именно так — его заботили только личные проблемы. Старость, наступающая на глотку, здоровье, болезненное стремление править Городом, пусть даже и изуродованным его собственным предательством. Предательством по отношению к каждому человеку, поскольку он лгал с телеэкранов, лгал со страниц плохо пропечатанных газет. Лгал и знал это, и не испытывал никаких угрызений совести. Лгал, когда улыбался с плакатов и агитационных брошюр.
Тарас с ненавистью втоптал в землю очередную тварь, что попалась ему под руку. Черные демоны валили сплошной толпой, стремясь исполнить волю своего обезумевшего властителя.
Не встретив достойного сопротивления, рабочий добрался до центрального холла. Когда он спустился вниз, на поле битвы с машинами появились быстрые чёрные сгустки, иногда принимающие гуманоидные очертания. Видеть их парень уже не мог — он шел на, пожалуй, самую важную встречу в своей жизни.
Охраны здесь было очень много. Но если она и должна была кого-то остановить, то только не Тараса. Он хватал их за любую часть тела, бил о стены и пол, словно набитую соломой подушку. Сминал головы, как разрезанные футбольные мячи, забивал ногами так, что стоял хруст ломаемых костей… Кого-то из солдат он допрашивал, кого-то убивал на месте. Тараса интересовало, куда дели пленных из Надежды.
Тот, кто отвечал, не избегал участи всех прочих. Каждый раз информация подтверждалась — рабочий шел в верном направлении, вот-вот должен был появиться проход в тюремное помещение, где и держали всех людей, собранных как баранов перед большим празднованием.
Сверху доносился грохот взрывов, сквозь общий шум прорывались пулеметные очереди. Битва шла полным ходом, Энни делала свое дело, ни на секунду не упуская контроль над боем.
Тарас добрался до нужной двери, которой оканчивался лестничный пролет. За дверью — длинный коридор, вдоль которого шли ряды надежных металлических дверей со смотровыми окнами. Тут же расхаживало несколько солдат. Они были напряжены, не выпускали из рук оружие, и как только перед ними появился враг, принялись стрелять. Пули, как разъяренные шершни, свистели слева и справа от Тараса, пока он бежал вперед, стремясь как можно быстрее сократить дистанцию.
Первый же из бойцов стал живым щитом. Схватив его за грудки, рабочий пригнул голову и устремился дальше, сшибая все новых и новых солдат. В конце концов они все оказались прижаты к двери по ту сторону коридора, шевелясь, подобно жукам насаженным на прут, и пытались освободиться, но не могли. Парень ломал им головы, бросая себе под ноги, как на скотобойне.
Расправившись с последним, он прильнул к ближайшей решетке.
— Как открываются клетки?
— После прошлого инцидента с побегом Лукас лично их открывает… — ответил ему кто-то из камеры.
— Чёрт!
Тарас попытался выдернуть двери, но они даже для него оказались крепки, хотя мгновение назад казалось, что нет никаких преград, которые бы могли его остановить. Люди в клетках — сонные, безразличные к происходящему, и никто даже не бросился рассматривать бой в коридоре, хотя речь шла о их освобождении. Видимо, их накачали чем-то перед экспериментами.
Тарас, злобно пнув стену, принялся бегать вдоль камер, выискивая хоть кого-то из Надежды. Ему очень хотелось убедиться в том, что Лев еще жив.
— Лев! Надеждинцы! — кричал он, подходя к смотровым окнам.
Где-то по ту сторону коридора послышалось слабое «Сюда!».
Несколько деревенских сообщили ему, что Льва забрал Лукас, но перед этим их всех накачали наркотиками.