Выбрать главу
Сослужу тебе я служебку великую, Съезжу в орду во неверную, К тому царю ко Батырю Кайманычу, Отвезу ему все дани-пошлины, И все выходы княженецкие. (Кир. II, 90)
Куда меня пошлешь, я тебе рад служить. (Кир. II, 83)

Василий вызывается по горячности, потому что отказ от такого трудного поручения представляется ему как позор, и этого позора он допустить не может. Вызываясь съездить в Орду, он думает, что спасает честь русского богатырства.

Такая трактовка образа Василия Казимировича должна быть признана художественно наиболее удачной. В этих случаях сознание Василия Казимировича противопоставляется образу мыслей Добрыни, который думает совершенно иначе, чем Василий Казимирович.

В других вариантах Василий Казимирович изображается несколько иначе. Он по своему типу приближается к Добрыне, и они действуют вдвоем, как друзья, кровные братья и единомышленники. Так, например, в сибирской песне, согласившись выполнить поручение Владимира, Василий Казимирович вдруг жалеет о своем согласии и впадает в уныние.

Тут Василий закручинился И повесил свою буйну голову И потупил Василий очи ясные Во батюшко кирпищат пол, Надевал он черну шляпу, вон пошел. (Тих. и Милл. 37)

Он вешает голову не потому, что он испугался трудностей, а потому, что он вдруг понимает, что взялся за поручение, недостойное богатыря. Отвезти Батыю дань, да еще с подарками и повинной грамотой, — это значит унизить русское достоинство. Роль такого посла не почетная, а унизительная.

Именно такова с самого начала точка зрения Добрыни. Он, правда, соглашается сопутствовать Василию, но, как это будет видно в дальнейшем, не с тем, чтобы отвезти Батыю дань, а чтобы избавить от нее Владимира. В упомянутом сибирском варианте Василий, в кручине покинув палаты Владимира, встречает Добрыню на улице. Добрыня его участливо расспрашивает. Василий обо всем рассказывает ему с большой неохотой, а Добрыня отвечает:

Не возьмем везти от князя от Владимира, Не возьмем от него дани-пошлины: Мы попросим от собаки Батура Батвесова, Мы попросим от него дани-пошлины.

Кручина Василия Казимировича сразу проходит.

А тут молодцы побратались, Воротились назад ко князю Владимиру. (Тих. и Милл. 37)

Они ему возвещают:

Гой еси, ласковый Владимир-князь! Не желаем мы везти от тебя дани-пошлины.

Они заставляют Владимира выдать им ярлык с требованием дани от Батыя.

Чаще, однако, герои о своих намерениях ничего не говорят и уже на месте непосредственно вступают в борьбу с Батыем.

Таким образом, Владимир представляет княжескую точку зрения, Добрыня — народную, Василий же Казимирович начинает как исполнитель воли Владимира, но постепенно — у разных певцов по-разному — переходит к точке зрения Добрыни. Официальный уполномоченный Владимира — Василий. Он всегда ведет все переговоры с Батыем. Но сила не в нем, а в сопровождающем его и помогающем ему Добрыне.

Путь героев никогда подробно не описывается. Точно так же никогда не описывается Орда, так как народ ее не знает. Мы сразу, без промежутков, переносимся на новый театр действий, в несколько фантастические палаты Батыя, куда уже прибыли Василий Казимирович с Добрыней.

Если до сих пор стиль былины был совершенно реалистическим и повествование вполне соответствовало русской исторической действительности, то с данного момента былина приобретает несколько сказочный характер, хотя целый ряд деталей и общая тенденция ее исторически верны.

Батый встречает героев с насмешкой.

Что это прилетели за две пташки, за две русских! Не бывать вам, молодцам, на Святой Руси, Не видать вам, молодцам, князя Владимира, И не гулять по конным по площадям! (Кир. II, 90)

В тех случаях, когда Василий Казимирович изображен покорным слугой Владимира, он заявляет о том, что они привезли от Владимира дань, и предлагает ее взять, а Батый эту дань принимает.

Для слушателя ясно, что между Батыем и героями должно произойти столкновение и что мирная встреча невозможна, но пока еще не ясно, как это ожидаемое столкновение произойдет, с чего оно начнется.