Выбрать главу
А что в Сасуне было тогда? Когда Ован приехал в Сасун, — А он все войско мсырское видел, И все шатры несметные видел, — Войдя в Сасун, сказал Ован: "Шатров — не счесть, и войск — не счесть!" А народ горевал, говоря: "Ах-вах, ах-вах! Давида убьют! И к нам придут, и нас перебьют, Детей, дочерей и жен заберут! О господи! Как нам быть!"
Поставили дозор на горе — За врагом следить, На дорогу смотреть — Враги идут иль Давид? Коль множество покажется людей, То чтобы дали горожанам знать, Чтоб город к бою был готов.
Вот видят: едет всадник впереди И тридцать девять всадников за ним. Вбежали стражи в город — говорят:] "К нам едут всадники, а впереди — один, То — кажется — Давид!" Овану донесли: "Давид идет!" И встал Ован, — встречать его! И весь Сасун, — от стариков седых до малышей, — Навстречу повалил Давиду.
Глядит Давид, а на него — с горы толпа валит. "Стой! Что это за войско — молвил он, — Откуда столько у меня врагов? — Давид погнал коня, сказал: — Лети, мой конь! Что делать, если бог еще врагов послал… "
Подскакал и видит Давид — То Сасун идет, а Ован впереди. Юноши, девушки, старцы идут, — малыши бегут. Закричал Давид: "Дядя мой! Что ж — и ты на меня пошел?" А Ован говорит: "Давид, Мы порадоваться на тебя пришли! За то, что ты вернулся невредим, Мы бога благодарим!" "А женщины эти зачем пришли?" "Давид, они плакали до сих пор, Боялись, — убьет, мол, Давида Мелик, Арабы придут, мужчин перебьют, А женщин в плен уведут. Когда ж услыхали, что ты идешь, — заликовали они. И все поднялись навстречу тебе". "Домой возвращайтесь! — воскликнул Давид. — Возвращайтесь, не бойтесь, — Мелик убит!"
Тогда Дзенов-Ован Давида в голову поцеловал, Пот у него отер со лба, сказал: "Нет! Им теперь не страшно ничего!" Пришли домой.
Давидовы кровавые одежды Дзенов-Ован сменил, Пошел — почистил, помыл Джалали, В просторном стойле поставил его. Пришел Давид и сел за стол. Сказал. "Налейте мне вина!" И выпил он вино. И лег и спал три дня. Когда проснулся он, Старуха вновь пришла к нему, Сказала: "Здравствуй, здравствуй, мой родной!" "Бог в помощь, бабушка!" — Давид сказал. Старуха говорит: "Со ржавым мечом на плохом коне Хотел ты идти на бой. А ты видел, как битва была тяжела?" "Спасибо, нанэ! — ответил Давид, — Будь мне матерью, матери нет у меня". Отвечала: "Давид, я и так тебе мать… Пойду домой, — Коль будет в чем тебе нужда, — Приду и помогу. Расти, цвети, Давид! Вчера дитя, — ты нынче взрослым стал. Здесь больше не сиди, Поди к Овану и скажи: "Открой мне покои отца моего, — Там я буду отныне жить!" Попрощалась старуха, ушла.
Пришел Давид, Овану сказал: "Открой мне покои отца моего! Там я буду отныне жить".
Ответил Дзенов-Ован: "Я покои Мгера открою тебе. Думал я, что сасунский светоч погас, А теперь он ярче, чем прежде, горит! Как же мне не исполнить желанье твое? Я любуюсь на подвиг твой, Я горжусь, что ты так могуч! Мнится мне, что весь мир подарили мне, Слово скажешь ты — я от счастья смеюсь!"

Гёроглы. Туркменский народный эпос

Старуха

Ну, хорошо, о ком теперь пойдет рассказ?

Оправился Гёроглы от ран, вернул себе милого Овеза и, как прежде, стал тревожить врагов. Весь год Гёроглы воевал — и все с Нишапуром. Ехал — рубил, и возвращался — рубил.

О ком теперь пойдет рассказ? В Нишапуре правил падишах Балы-бек. Созвал он как-то своих приближенных и сказал:

— Дайте совет, джигиты, как тут быть. Этот поганый вор ослов, разбойник с большой дороги, тревожит страну…

Приближенные ответствовали:

— Призовите его к себе, тагсыр, одарите богатыми подарками, подарите коня, богатые одежды. И заключите с ним перемирие, тагсыр!