— Послушайтесь моего совета, Косе, останьтесь! Далеко Гыр-ат, и ни сила, ни золото не помогут нам вернуть его. Вот стану я божьим странником, и, может, аллах вновь мне даст Гыр-ата. Не нужны вы мне сейчас, возвращайтесь!
— Гёроглы! Ты слишком часто повторяешь "возвращайтесь". Всерьез ты это говоришь или, может, хочешь нас проверить?
— Всерьез, Косе.
— Ну, коли всерьез, то повтори нам свой наказ. Плохо ли это будет или хорошо, но наставления твои мы исполним.
— Ну, хорошо, — ответил Гёроглы и обратился к джигитам с песней-наставлением:
Кончилась песня, и Косе сказал:
— Поехали обратно, джигиты, надо вернуться!
Побрел Гёроглы, бормоча про себя: "Друг одинокого — бог". Не доводилось перед тем ступать Гёроглы на сыру землю, разве что когда на коня садился. И теперь исстрадался он, идучи пешком. Ноги волдырями покрылись, по лбу пот струится. Какие запасы у пешего? Захотелось попить — да где чаю взять? Захотелось курить — где ж табак? Захотелось неше — да где взять его? Шел Гёроглы по безлюдной пустыне, теряя сознание, рассудок в нем чуть не помутился. Вдруг — откуда ни возьмись — белобородый старец.
— Эй, сын мой! Доброго пути тебе!
Знаете, небось, как рассерженный человек разговаривает.
— Ты, что ли, дед, в путь меня посылал, что теперь желаешь мне доброго пути?
— Хоть я и не посылал, а все ж поведай мне, куда путь держишь?
— Ты что — послом посылал меня куда-нибудь, что я должен тебе рассказывать?
— Не горячись, сын мой, оставь эту дурную привычку. Ты уходишь все дальше и дальше от своей страны, впереди нет людей, нет селений!
— Если покидаю я свою страну, то хватай меня здесь и взыскивай долг, коли я у тебя в долгу!
Сказал Гёроглы и оцепенел — исчез старец, пропал — будто и не было его совсем, только и сказал: "Да принесет тебе достаток твое ремесло!" Подошел он туда, где стоял старец, а там и следов никаких нет… Вспомнил он предания, что слышал когда-то, и понял, что был то Хызр, мир ему.
— О, аллах, до чего же я невезучий! Мне бы подойти к нему, получить благословение. Э, была не была — попробую позвать моего покровителя, Льва божьего, — решил Гёроглы и запел:
Допел Гёроглы, да где там — нет Али, нет никого. Пошел он дальше и немало прошел. Поднялся на холм и увидел столько овец, белых и черных, что в глазах зарябило.
"Боже, какое счастье, если только это не сон", — подумал Гёроглы и подошел поближе. А это были его овцы, его пастухи.
— Что за путник? — дивились пастухи, подходя к нему. Смотрят — да это же их господин Гёроглы. На голове драная шапка, на плечах лохмотья, в руках палка, под мышкой "тыква несчастья", — каландар, да и только.