Али-Риза хотел первым поздравить Агаюнус — не заходя к сорока джигитам, он подбежал к воротам внутренней крепости. Глядит, а ворота заперты.
— Эй, Агаюнус-апа! Союнджи! Вернулся мой господин! Союнджи! Открой ворота, открой!
Агаюнус выглянула и ответила:
— Эх ты, несчастный пастух! Хочешь служить этим сорока джигитам, а мне служить не хочешь?
— Почему Агаюнус-апа?
— Зачем обманываешь меня, зачем понапрасну кричишь "Союнджи!"?
— Да, ей-богу, мой господин вернулся!
— Не лги, окаянный!
— Да накажет меня имам Риза, мой господин приехал!
Клятва именем имама Ризы — для курда самая священная клятва. Агаюнус подумала: "Господи, никак, и вправду он вернулся!" Но все же она решила проверить его слова.
— Али-Риза, когда появился твой господин?
— В такой-то день он приехал в наш стан утром, и я сразу же отправился сюда.
Агаюнус подумала: "О, аллах, если он приехал в их стан утром, позавтракал, поспал час-другой и отправился в путь сразу после захода солнца, когда пропали оводы, то сейчас, когда восходит солнце, он поднимается, наверное, на гору Ходжа".
Она побежала на крышу дворца, чтобы поглядеть в подзорную трубу.
Гёроглы был ее муж, она заботилась о нем постоянно и все о нем знала — знала, когда он отдыхает, когда пускается в путь. II сейчас не ошиблась. Взошло солнце. И увидела Агаюнус в подзорную трубу — Гёроглы торопит коня, — вот он поднялся на гору Ходжа. Вот засверкала драгоценная сбруя, вот заблестела чудесная пика — Гёроглы спускается с горы, словно белый джейран.
Агаюнус так обрадовалась, что тут же сбежала вниз и открыла ворота. Чуть успокоясь, она обратилась к Али-Ризе с песней.
Послушай, что она спела:
Едва она допела, Али-Риза сказал:
— О Агаюнус-апа! Ты говоришь — "отдам половину овец, половину верблюдов". Но мне не нужны твои богатства, я не хочу быть падишахом в твоей стране!
— Чего же ты хочешь?
У Али-Ризы была нареченная, чистая девушка, которая вместе с ним попала в плен. Агаюнус держала ее при себе служанкой.
— Скот-богатства твои мне не нужны, отдай мне мою нареченную, я буду навек доволен!
— Эй, Али-Риза! Я хотела щедро наградить тебя, но не вышло. И все же — не торопись. Вернется твой господин, он и устроит твою свадьбу, соединит тебя с невестой. Ступай, я дарю ее тебе!
Пастух засмеялся так весело, что слышно было всей улице. Он ликовал.
… О ком теперь пойдет рассказ? О сорока джигитах.
Стали они держать совет:
— Как быть! Если будем сидеть, потягивая кальян, ничего не придумаем…
— Что вы решили делать, джигиты? — спросил Косе.
— Спрашиваешь, что мы решили делать, Косе? Разбежимся в разные края. Пройдет время, у Гёроглы остынет гнев, забудется обида — и мы вернемся к нему. А если не выйдет так, каждый будет жить, как сумеет.
— Джигиты! Это не выход. А что, как Гёроглы разгневается да прикончит нас по одному?
— Что же делать, Косе?
— Хотите следовать моему совету, немедля седлайте коней! Поедем и первые, раньше других, встретим легковерного зангара.
— Ты хочешь, чтобы он перебил нас в поле…
— Я обещаю — вы останетесь живы.
— Лишь бы в живых остаться, а уж его палку и брань мы перетерпим! — ответили джигиты и отправились навстречу Гёроглы.
— Джигиты! Вы должны ехать медленно, опустив головы, с бледными лицами. И пусть никто, кроме меня, не говорит ни слова! — наставлял их Косе.
Тем временем Гёроглы приближался к крепости. И вдруг он увидел своих джигитов. На душе у него стало тревожно. "Что-то невесело едут зангары. Не приключилось ли чего в крепости, в стране?"
Он ожидал, что его встретят джигитовкой, стрельбой, играми. А вышло иначе — они подъехали к Гёроглы на расстояние, чтоб можно было говорить с ним, сошли с коней, сложили руки на груди и приветствовали его. Затем снова сели на коней и поехали вместе с ним. Гёроглы оглядел их — сорок джигитов здесь, а Овеза среди них нет.