"Не стоит просить ворону петь, как соловей,
О ценности розы что она может знать!
Дикая птица, что вечно бродит в степи,
О ценности озера что она может знать!
Кто не сеет, не проводит на поле межи,
Кто гостю на скатерти не предлагает хлеб,
Кто жала пчелиного в коже не имел, —
О ценности меда что он может знать.
Если в крепости каждый сам себе голова,
Если междоусобье раздирает страну,
Если у человека веры нет в груди,
О ценности покровителя-пира что он может знать.
Кто горечи не знал и сладости не знал,
Кто только покупал и сам не торговал,
Кто, умирая от жажды, не лежал на песке,
О ценности воды что он может знать.
Кто не смог совершенным джигитом стать,
Кому неизвестны слезы, улыбка чужда.
Кто сам не разумеет ценности своей,
О ценности других, что он может знать.
В эту обитель праха пришел Гёроглы,
Двуличия и лжи нету в его словах.
Кто понаслышке знает искусство войны,
О ценности воина что он может знать!"
Едва он допел песню, как Овез молвил:
— О мой господин! Не упрекай их больше. Ступай к Агаюнус-апа, она ждет тебя.
И просветлел лицом Гёроглы — простил джигитов. Радостный и веселый, отправился он к своей пери. Обнял ее… Что дальше, сам знаешь.
… Не всякому дано совершить такие подвиги и добиться своей цели!
Калевипоэг. Эстонский героический эпос
Запев
'Калевипоэг'. Худ. К. Лухтейн
Дай мне каннеле, Ванемуйне!
Песнь в уме моем созрела.
О старинных поколеньях
Повесть дать хочу я миру.
Громче вы, голоса живые,
Пойте в недрах сокровенных,
В золотых глубинах сердца
О деяньях незабвенных!
Выйди из волн прозрачных Эндлы,
Дочь седого песнопевца,
Заплетающая косы
Перед зеркалом озерным.
Поднимайтесь дружно, тени древних
Витязей и чародеев,
Оживайте, вереницы
Калевитян величавых!
Полетим мы в страну полудня,
Повернем оттоль на север,
Где побеги их, как вереск,
Где их отпрыск на чужбине.
Все, что взял я на отчем поле,
Что собрал с чужой полоски,
Все, что принес мне буйный ветер,
Прикатили волны моря,
Все, что берег в себе я долго,
В глубине души лелеял,
На орлиных гордых скалах
Укрывал крылом от бури, —
Все звенеть я заставил в песне
Для чужих людей далеких.
А весны моей любимцы
Беспробудно спят в могиле.
И мои соловьиные трели,
Кукования печали,
Зовы жаждущего духа
Не дойдут до слуха мертвых.
Буду я грустно и одиноко
Плакать звонкою кукушкой,
Буду на лугу широком
Петь, покуда не погибну.
Песнь девятнадцатая
Калевипоэг заковывает рогатого в цепи. — Счастливые времена. — Празднество и книга мудрости. — Вести о войне
От сражений отгремевших,
От боев, ушедших в древность,
Больше нам следов осталось,
Чем от нынешних сражений…
Но средь битвы калевитян
Нам сияет ярче солнца
Песнь о славном состязанье,
Песнь о схватке небывалой
С властелином преисподней.
Боры, горы вслушивались,
Дюны, скалы вглядывались.
Волны моря вспенивались,
И трясины вспучивались,
Дно морское колебалось,
Ширь земная сотрясалась
От усилий тяжкой битвы!
Мужи, к бою изготовясь,
Близ двора избрали место,
Площадь испытанья силы.
По обычаям старинным,
За бока друг друга взяли,
Всей десятипалой силой
Взяли за пояс друг друга,
За тугие подпояски.
Кровью налились их ногти,
Вздулись пальцы, посинели.
Все же был могуч Рогатый.
Хоть вода его томила,
Изнуряющая мышцы,
Сокрушающая силу,
Хоть у Калевова сына
Влага мощи вдвое силу
Нарастила, укрепила,
Все же их борьба тянулась —
Грозный розыгрыш победы, —
Длилась семь дней без отдышки,