Выбрать главу

  . ГЛАВА ? 2

  Рыжик не поверил:

  - А от чего ты как быстро обнищал?

  Гришка пожал плечами:

  - Что может быть капризнее фортуны. Например, большое состояние можно элементарно спустить в казино!

  Чернявый тихо хихикнул:

  - Юморист. В СССР нет казино, в котором можно спустить состояние. В правило если отец идет в тюрьму, то его семью на улицу или в ссылку существует давно. Вот и ты наверно решил сбежать, что не попасть в детскую трудовую колонию. Да и брили тебя наголо недавно, тоже успел побывать на нарах, а там при, пересылка слинял как канарейка из клетки. Ведь логично?

  Гришка робко произнес:

  - Ну в тюрьме я успел побывать, но... Только не советской, а немецкой.

  Мальчишки не поверили и хором воскликнули:

  - Свистишь... Явно пургу гонишь, ведь... - Пацаны замолчали и уже тише добавили. - А ты сам часом не немец, что научился базарить по-нашему. Ух больно чудной.

  - Может и немец. - Уклончиво ответил Гришка.

  Работу кончали уже далеко за полночь. Ребята спешили успеть, чтобы опять им не добавили. И Гришка старался во всю...

  Когда отмучились с последними кирпичами Рыжий сказал Гришке:

  - Можешь идти со мной. Заночуешь у нас в доме, а то по-другому в этом сарае пресс-хате опять припашут. Придерутся, что ты с нами не на равных работал.

  - А вам самим не влетит? - Гришка сам для себя проявил неожиданное участие в чужой судьбе.

  Рыжий почесал свою жгучую макушку:

  - Может и влететь, если ты завтра не пойдешь на отметку с нами. Но пока заночуешь хотя бы не под замком, да и поспишь подольше.

  Последнее обрадовало измочаленного работой Гришку и он двинулся за своим новым приятелем.

  Жил Рыжеволосый мальчишка в пятиэтажном доме ближе к центру города. У входа в подъезд он напялил себе спрятанные в деревянной будке сандалики-шлепи и посоветовал Гришке.

  - Ты тоже себе обувку одень. Хоть она у тебя и плевая, но будешь смотреться не совсем последним нищим.

  Гришка нацепил сандалии даже застегивая понимая, что в квартире их придется снять.

  Семья у Рыжика была полной, отец, мать, пара сестренок. Отца, похоже, еще не успели призвать. Обстановка в квартире по меркам современной России бедновата, но для сороковых годов приемлема и говорила как минимум от среднем достатке.

  Гришку встретили неласково, но гнать не стали, хотя покормили очень даже скромненька, черпаком, жидкого борща, без мяса и коркой черствого хлеба. Спать пришлось на голой раскладушке, что в прочем уже привычно мальчугану, который так выматывался, что уже и не думал о комфорте.

  Перед сном еще заставили помыть грязные, после травы и асфальта ноги. Начавшиеся образовываться на детской подошве мозоли от теплой водицы слегка ослабили свой сверлящий зуд. Гришка полушутя спросил рыжего:

  - Помолимся на ночь?

  Пацан-пламя, серьезно ответил:

  - Я еще не знаю заслужил ли Всевышний нашу молитву... Но можешь помолится в слух, мои родители к религии толерантные.

  Гришка ограничился тем, что перекрестился и шлепнулся на раскладушку. Так уж он исстрадался...

  Громадная орава, косматых гоблинов и орков утратила подобие организованности и обратилась в безнадежно повальное бегство. Фиеста орала и пела:

  - А только пыль столбом до самой выси, а Бонапарт бегом по большаку... А наши танки прибавляют рыси, доставая дулом шелуху!

  Гришка, размахивая мечами, также запел, мальчик и пел и рубил как миксер одновременно:

  Над несчастной планетой зависла -

  Звездных монстров кипящая тьма!

  Оккупант свой топор ненавистный;

  Заточил и руби голова!

  Но в ферзи рвется дерзкая пешка -

  Нам не вечно ходит под ярмом!

  Обратится орда в головешки,

  Пораженье сменится добром!

  Человечество это как жила,

  Только золото слишком редко!

  Наша армия фрицев крушила -

  Обращая фашистов в дерьмо!

  А теперь перед нами ворота -

  В космос путь - там, где купол небес!

  Да порой возникает зевота,

  Слышать, что наш Спаситель воскрес!

  Припев:

  Не вы поверьте наш удел не райские поля,

  Питаться фруктами и жить, не зная, что есть боль!

  Мы лучше к звездам полетим - прощай скорей земля,

  Ведь к переменам наша страсть к свершениям любовь!

  Но ведь расы различных чудовищ,