– А почему это называется «кхай»? – спросил Малко.
– По-лаосски это значит «петух». Вы заметили, что эти типы после каждой затяжки трясут головой как петухи?..
Они немного отодвинулись от стены дома. Вид этих курильщиков произвел на Малко жуткое впечатление.
– И лаосские власти никак не борются против этого? Ральф Амалфи беспомощно развел руками.
– "Кхай", конечно, их очень пугает, они пытаются ликвидировать эти курильни. Но постоянно появляются все новые и новые.
Послышался скрип досок. Они сразу же замолчали. Кто-то вышел из дома и стал спускаться по ступенькам. Ральф Амалфи шепнул Малко:
– Отойдите в сторону.
Малко отступил на несколько шагов и спрятался в темноте. Появился чей-то сгорбленный силуэт, перемещающийся с легкостью и плавностью привидения. Амалфи тихо свистнул. Вышедший остановился, стараясь удержать равновесие на доске, повернулся и приблизился к американцу. Тот направил на него свет фонарика. Стоя за столбом веранды, Малко не смог разглядеть его лица. Он успел заметить лишь нечто совершенно для себя неожиданное: на скелетообразном теле был вытатуирован распятый Христос! Ноги Иисуса находились чуть выше пупа лаосца. Рубахи на этом человеке не было. Они долго о чем-то шептались с американцем. Потом послышалось шуршанье передаваемых из рук в руки купюр.
Медленно, словно повинуясь невидимой нити, человек вернулся в курильню.
Ральф Амалфи подошел к Малко.
– Идем, – сказал он, не останавливаясь.
Молча они пошли по дощатому лабиринту обратно. И только тогда, когда они оказались на проспекте Лан-Ксанг, американец вновь заговорил.
– Это просто немыслимо, – сказал он. – Он услышал нас, не выходя из дома. У этих типов слух как у кошек.
– Это был Кхо?
– Да! – лаконично ответил Амалфи.
Он постарался сделать так, чтобы Малко не слышал содержания его разговора с осведомителем.
При свете уличных фонарей Малко смог наконец разглядеть лицо Ральфа Амалфи.
У американца были голубые навыкате глаза, тяжелый подбородок и нос с горбинкой. Волосы его были коротко острижены, что придавало ему очень «военный» вид.
– Вы узнали что-нибудь важное? – спросил Малко.
Американец казался одновременно и возбужденным и озабоченным.
– Надеюсь, что да, – ответил он. – На этот раз, если этот тип сказал правду, у меня, наконец, будут доказательства того, что ЦРУ активно участвует в наркобизнесе.
– Каким образом?
– Этого я вам еще не могу сказать.
Он взялся за ручку дверцы своего «понтиака». Малко проявил настойчивость.
– Я здесь для того, чтобы вам помочь. Вы должны мне доверять.
Ральф Амалфи поколебался несколько секунд.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Завтра вечером я должен быть в одном месте. Езжайте со мной. Туда можно добраться только по Меконгу. Это место называется Ват Тамп Ха. На джонке туда плыть примерно часа три, если это вас не испугает. Вообще-то, если Кхо сказал правду, я буду только рад, что вы при этом будете присутствовать... Два свидетеля лучше, чем один.
– Вы уверены в своем осведомителе?
Американец пожал плечами.
– В той степени, в какой можно быть уверенным в типе, который готов разрезать родную мать на куски ради двух трубок опиума...
Малко бросил взгляд на широкий проспект. Можно ли было подозревать, что всего в нескольких метрах отсюда находится этот ужасный бидонвиль! Да, это была Азия...
– Завтра, – сказал Амалфи, – жду вас в шесть часов. Вы поедете по Ват-Тайскому шоссе по направлению к аэропорту. После автозаправочной «Три слона» вы свернете на маленькую улицу, идущую мимо пагоды. Она приведет вас на берег Меконга. Я буду ждать вас на пристани. Возьмите с собой оружие.
Он протянул Малко руку и пожал его ладонь с такой силой, что у того хрустнули фаланги пальцев. После этого он сел в свой «понтиак». Малко посмотрел, как красные огоньки машины исчезли за углом улицы Сан Сен Тхай.
Он пошел пешком к гостинице «Лан-Ксанг». Вьентьян был такой маленький, что пешком можно было обойти весь его центр. Но сейчас Малко был здесь единственным пешеходом. Хотя комендантский час наступал лишь в час ночи, лаосцы ложились спать гораздо раньше. Подойдя и концу проспекта, он увидел слева, в запущенном парке, маленькое деревянное здание с крышей из гофрированного железа. На его фронтоне можно было прочесть полустершуюся надпись «Королевский Совет». Но так как король больше уже не выезжал из Луангпрабанга, то это здание совсем обветшало.
Юная лаоска лежала на спине совершенно голая и спала. Она выключила кондиционер, и комнату заполнила влажная жара. Малко с большим любопытством посмотрел на нее. Она была очень молода, совсем девочка. Какое безумие было привести ее сюда...
Он снова включил кондиционер и разделся. Затем он лег на кровать, стараясь при этом не побеспокоить свою «гостью».
Спать ему не хотелось. Он прокручивал в голове все, что услышал от Ральфа Амалфи, сопоставляя это с содержанием секретного доклада Дэвида Уайза. В этой грязной войне все было возможно... Генерал американских ВВС в течение шести месяцев по собственной инициативе подвергал бомбардировке Северный Вьетнам, ведя свою собственную малую войну и рискуя развязать третью мировую...
Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук, и Малко вскочил.
«То-кей», «то-кей».
Он улыбнулся в темноте. Это была всего-навсего «то-кей», совершенно безобидная крупная тропическая ящерица. Но этот крик разбудил маленькую лаоску. Почувствовав спросонок рядом с собой тело Малко, она обвилась вокруг него. Кожа ее была горячей. Совершенно автоматически он также обнял ее.
Малко вдруг ощутил едва уловимый трепет, исходивший от прижавшихся к нему бедер. Это немедленно вызвало с его стороны ответную реакцию. И реакция эта была по существу чрезвычайно целомудренной. Он подумал об Александре, чьи фантазии снова готовы были материализоваться... В глазах его пухленькой невесты все азиатки были похотливыми чудовищами. Лаоска тихо всхрапнула. Прикосновение к телу Малко, казалось, сразу наэлектризовало ее. Она тесно прижалась к нему. Когда он обвил руками ее талию, то испугался, что переломит ее пополам, настолько та была тонка.
Она пробормотала:
– Уильям...
Она сразу же перевернулась, прижалась лицом к его бедрам и сама овладела им. Сделала она это, не открывая глаз, как сомнамбула. Нежная и страстная. Он слабодушно подчинился се воле. Хотя вовсе не был Уильямом. Ее ласки были столь искусными, что очень быстро доставили ему наслаждение. Ему показалось, что она так и уснула, прижавшись головой к его животу. Эта маленькая куколка, счастливая в своей покорности. Он погладил ее спину, но она на это никак не отреагировала.
Деликатная «то-кей» прекратила свою серенаду. Но в саду «Лан-Ксанга» начали свой концерт гигантские жабы.
Малко открыл глаза и увидел, что на него устремлен наивный и нежный взгляд черных очей. Лаоска стояла возле кровати, уже одетая, причесанная и успевшая накраситься.
Увидев, что он проснулся, она улыбнулась.
– Прошу извинить меня, – сказала она на превосходном английском языке. – Я очень плохо вела себя вчера вечером.
Его гостья выглядела такой скромной, что он спросил себя, помнит ли она об их ночной интермедии.
– Вы были больны, – сказал Малко. – И я подумал, что будет лучше, если я привезу вас сюда.
Черные глаза смотрели на него с виноватым видом. Она непринужденно села к нему на кровать.
– Вы действительно поэтому привезли меня сюда? – спросила она.
Малко почувствовал, что краснеет. Она, судя по всему, угадала его мысли, так как ее треугольное личико озарилось шаловливой улыбкой.
– По-настоящему я не спала и сразу увидела, что вы – не Уильям.
На какой-то момент они замолчали. Малко чувствовал себя озадаченным.
– Вы вчера вечером много выпили?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, я курила «кхай». Уильям это увидел и страшно разозлился.