— Если быть до конца откровенным, то у меня сложилось впечатление, что это все сказки, — сказал Гришин, бережно придерживая сидящую у него на коленях жену. — Не думаю я, что вы вообще кого-либо опасаетесь. Я в Чечне был. А на войне сразу видишь, кто боится, а кто нет. На самом деле это больше от человека зависит, чем от ситуации. Так вот, вы тот человек, которого в принципе испугать сложно. Я, как командир боевого подразделения, в этом четко разбираться должен, я и разбираюсь. Тем более что ваш старый друг, пожилой следователь, от уголовников может вас защитить гораздо лучше, чем я. Но это все лирика. А на практике я вам много должен, и я от вас полностью завишу, даже любимую жену готов был в постель к вам положить. Так что вас внимательно слушаю.
— Ребята, я не хотел этого разговора, потому что считаю его лишним. Но хорошо, что он состоялся. О том, что существует подозрения относительно моих сексуальных поползновений, я и не знал. Теперь мы в любом случае расставили все точки над i. Но я хочу сказать вам одну вещь. Если кто-то из вас распустит язык — мне головы не сносить. И, соответственно, еще два года лечебное питание вы уже будете покупать за свои деньги. Или Оксана вырастет слабоумной. Я уже говорил Люсе, и повторю еще раз, думайте об этом всегда, когда почувствуйте зуд в языке, прошу вас.
— Ближе к делу, Владимир Степанович, время уже позднее, а у меня Оксанка одна спит, — предложила Люся.
— Ничего, не первый раз, если она заплачет, Надежда Романовна услышит, ведь у нее ключ есть от вашей квартиры, не правда ли?
— Все правильно, итак… — продолжил старший лейтенант.
— Хорошо, тогда пойдемте со мной. В аптеке кроме Надежды Романовны работала еще один провизор, Татьяна. Татьяна жила в городе и, в отличие от Надежды Романовны, не в какие тайны Аптекаря посвящена не была. Оба провизора работали обычно днем, одна в утреннюю, другая в вечернюю смены. Сам Аптекарь работал ночью. В ночное время покупателей почти не было, и он занимался своими делами. Когда ему хотелось спать, обычно это было в промежутке между четырьмя и шестью утра, он просто закрывал аптеку. Иногда он дремал и не закрывая двери. Если в аптеку среди ночи забредал редкий покупатель, при открывании дверь издавала характерный звон, и он просыпался. Иногда, когда ему необходимо было уехать, Светлана и Надежда Романовна работали и ночью, получая за это приличную добавку к зарплате за переработку. В эту ночь он попросил на работу выйти Надежду Романовну. Люся попросила ее разбудить Оксанку и привести ее в аптеку. Аптекарь одобрительно кивнул и сказал, что они будут заняты долго, после чего вместе с супругами Гришиными он спустился в подвал.
— Ого, да здесь полноценная квартира, — воскликнул Гришин, когда Аптекарь открыл замок своим ключом.
— А в квартире не деньги лежат, а тяжело страдающая от скуки и отсутствия героина барышня, — продолжила его мысль находящаяся там девушка.
Потрясения супруг Гришиных невозможно описать словами. От тихого и скромного Аптекаря они ожидали чего угодно, но предположить, в подвале дома оборудована квартира, в которой коварный искуситель Аптекарь прячет молодую красивую девушку, они не могли. Тот факт, что на томной красавице из одежды был только старый свитер Аптекаря, направлял ход их мыслей в совершенно не нужное направление. Потрясенная до глубины души Люся молча открывала и закрывала рот. Сергей, так же молча, неотрывно смотрел на ее почти не прикрытые свитером бедра. Наконец на его взгляд обратила внимание Люся. Для нее это было последним ударом.
— Ну, Владимир Степанович, ну вы даете! — воскликнула она, — А я то, дура самоуверенная…
— Давайте я вас познакомлю, — с торжествующей улыбкой прервал ее Аптекарь.
— Лена, — протянула руку девушка.
— Люся.
— Лена.
— Очень приятно, Сергей.
— Быстро тащи кофе и торт, нам предстоит долгая беседа, — сказал Аптекарь девушке, сопроводив свою просьбу хозяйским шлепком по прикрытой свитером заднице, — а вы ребята присаживайтесь, не стесняйтесь.
После того, как все расселились, Люся попросила разрешения закурить, Аптекарь одобрительно кивнул. Гришина достала пачку сигарет и предложила сигарету своей новой знакомой.
— Я не разрешаю Леночке курить, — сказал Аптекарь, мягко отводя руку с протянутой пачкой сигарет, — в те времена, когда я воспитывался, курение для девушек считалось занятием предосудительным. С тех пор это во мне осталось.