Самое худшее в курении кокаина–это отходняк. Но у меня есть средство–спидболл(кокаин+героин). Одного героина более недостаточно. Я себя тогда чувствую только на полпути…
ТОММИ ЛИ: Вспоминаю тур Girls, Girls, Girls,мы тогда сделали до фигища денег. С деньгами пришли успех, влияние, вседозволенность и все эти эксперименты. Мы с Сикксом, в частности, брали много наркотиков, и он все время толкал идею: А как насчет смешать эти два вместе? Как насчет одновременно героина и кокаина? В тот период мы действительно здорово скатились. Мы все двигались по этому пути, но Ники был впереди всех.
28 декабря 1986.
21.40
После того, как я вмазался прошлой ночью(или это было сегодня?), я снова уверился, что меня пришли брать. Это были больше чем тени и голоса, больше, чем фантазии…это было на самом деле, и испугался я до задницы.
Кости задрожали, сердце упало, я думал скончаюсь. Я рад, что у меня есть ты, есть с кем поговорить, написать это…я пытался собраться, но это было настоящее безумие, и я был с ним один на один..
В конце концов я всегда оказывался в чулане в в своей спальне. Позволь рассказать тебе об этом месте, моем чулане. Это больше чем чулан, это мой рай. Там хранятся мои наркотики и пушка. Я знаю. что когда я там, я в безопасности, ну, пока я не слишком под кайфом. Я не могу выйти оттуда в доме везде слишком много окон и я знаю, что за мной наблюдают. Сейчас это кажется навероятным. что копы появляются из–за деревьев, или люди смотрят на меня через глазок…но когда во мне наркотик я не могу контролировать свое сознание…
Сегодня кажется, что та ночь была целую жизнь назад. Но хуже всего то, что сегодня может повториться то же самое.
НИККИ: это было обычным в то время. Я мог начать вмазываться спидболлом в любой части дома, в гостиной, на кухне, в ванной, но как только подступал кокаиновый психоз, как только начиналась эта крейза, я ныкался в свой чулан. Это было мое убежище. И там я сидел в окружении своих наркотиков и оружия, уверенный, что за мной пришли…Мне было страшно двигаться до тех пор, пока не отпускало. Героин прогонял безумие……
29 декабря 1986
16.30
Я тут подумал про прошлый сочельник, когда я снял девченку в стриптиз–клубе, привез ее сюда на своем байке, а на следующий день отвез ее домой, и потом у меня был одинокий рождественский обед в Макдональдсе. Мало что изменилось с тех пор, как я погляжу…
Сегодня я слушал музыку, читал, загорал голышом на заднем дворе, я себя сегодня чувствую прежним собой…Иногда мне кажется, что во мне живут две личности. Одна Ники, а другая Сикки(sick–больной)
РОСС ХЭЛФИН: Я много раз фотографировал Мотли Крю для журналов, и достаточно близко знаком с Никки. Я помню, когда впервые увидел его, мы нормально пообщались, и решили вечером сходить куда–нибудь выпить. Наш столик был рядом со столиком Винса Нила. Винс был с девушкой. Они о чем–то спорили, внезапно Винс вскочил и ударил ее по лицу. Я спросил Никки, не стоит ли нам их разнять? На что Никки засмеялся и сказал: Позволь им самим себя разнимать.
1 января 1987
06.00
Вчера появилась Ванити с горой кокаина. Это как сигнал тревоги. До этого момента все было нормально. Я впервые нормально поспал за все эти дни. Я даже умудрился принять душ и взять в руки гитару.
Ну, так как ты новый дневник, давай я расскажу тебе про Ванити. Она была бэк–вокалисткой у Принса, ну во всяком случае она так говорила. Мы встречались по всем этим неправильным мотивам, единственным, что нас связывало были наркотики. Я имею в виду, что она была милой девочкой ровно настолько же, насколько я был милым мальчиком. У нее были длинные, шелковистые темные волосы, шоколадного цвета глаза, и она могла выглядеть очень симпатичной, но обычно, как и я, была похожа на черт знает что. Говорят же рыбак рыбака…правдивее не скажешь.
Мотли со следующей недели снова в студии. Я сказал ребятам, что у меня есть несколько новых песен. По правде сказать, я ничего не написал. Я просто не могу ни на чем сосредоточиться все эти дни, кроме…как обычно.
Ну так вот, мы занюхнули по несколько дорожек, и Ванити начала говорить. Она говорила, и говорила, и говорила про то, как мы проведем сегодня вечер, но оба мы знали, что никуда мы не пойдем. Чем больше она говорила, тем больше мне казалось, что это голоса у меня в голове…желание…тяга…влажное нёбо…эта стеклянная трубка…это было так прекрасно и одновременно так уродливо.
Потом все пошло наперекосяк. Как всегда. Ванити начало сносить крышу, и она стала говорить всякую фигню, об Иисусе, о том, что она душой все еще с этим ебаным Принсом, и так далее…Она ни во что не врубалась, а я больше не мог этого выносить. Я начал орать на нее, чтоб она уебывала к своему Иисусу, на хер из моего дома. Когда она ушла, я забрался в свой чулан и уселся там с заряженным дедовым ружьем, нацеленным на дверь, иглы, грязные ложки на полу…перепуган, тем, что люди потоком хлынули в мой дом, ходят по нему, и сейчас меня схватят.