Место атаки было выбрано с точным расчетом. Едва полотнище развернулось в руках нападавших, из-за угла пятиэтажки за спиной Алексея выскочили ещё два человека. Отбиться от четверых никаких шансов не имелось.
Крепкие руки оторвали Алексея от земли, подняли, плашмя сунули в кузов тут же подъехавшей «Газели».
Заурчал мотор. Машина тронулась. Днище кузова под Алексеем затряслось на колдобинах дороги. Сидевший рядом охранник придавил ему ногой бок, не давая возможности на крутых поворотах скатываться к борту. Алексей пытался сориентироваться и хотя бы примерно понять куда его везут. Он запомнил, что на тряской дороге машина сделала два правых поворота. Потом скорость стала выше, и его перестало трясти так зверски, как некоторое время назад. Скорее всего они выбрались на шоссе и покатили по асфальту.
Очень трудно определить время, когда нет ни часов ни видимых ориентиров. Пять минут, проведенных с завязанными глазами, могут показаться и часом и двумя часами в зависимости от неудобств, которые приходится испытывать. И все же по прикидкам Алексея ехали они по шоссе не более часа, потом опять свернули на тряскую дорогу. Машина пошла медленно. Двигатель то переставал урчать, когда колеса спускались в глубокие колдобины, и вдруг свирепо завывали, когда надо было из рытвины вылезать наверх.
Наконец, они остановились. Пару раз громко газанув, водитель выключил мотор. Стало тихо.
Сильные руки схватили Алексея и без какой-либо осторожности потащили наружу, затем подняли и понесли. Он услыхал скрип открывавшейся калитки. Один из несших его споткнулся и сквозь зубы матерно выругался. Неожиданно Алексея поставили на ноги и сдернули брезент, коконом облегавший тело.
Было темно. Но Алексей все же понял, что оказался на крыльце дома перед закрытой дверью. С двух сторон его за руки придерживали дюжие парни. Загремел засов, запиравший вход изнутри. Алексея втолкнули в помещение. Они миновали темные сени и вошли в слабо освещенную просторную комнату с крайне скудной обстановкой. В углу вдали от окна, закрытого решеткой, стоял обеденный стол. В другом углу высился почерневший от старости буфет. Посередине комнаты громоздилась широкая деревянная лавка. Один из сопровождавших пленника мужиков сильно толкнул Алексея в грудь. Сильные руки схватили его за плечи и повалили на скамью, прижали к ней. Алексей дернулся, пытаясь вырваться. Тут же ему врезали по боку резиновой полицейской палкой.
Алексей громко и замысловато выругался, упомянув сразу всех мужиков, которые были рядом, их шлюх мам и алкоголиков пап в одном всем хорошо известном контексте. Это, как ни странно, вызвало оживление присутствовавших.
Один из крутых схватил Алексея за горло и сдавил его.
— Сам придумал или списал?
Алексей видел стоявших вокруг трех мужиков почти одного калибра — ростом по сто восемьдесят пять сантиметров. Все они были в черных масках, сделанных из лыжных шапочек. Судя по неровным прорезям для глаз, маски делались наспех кривыми руками без какого-либо старания.
— Что вам надо? Я ничего не знаю.
Алексей произнес это и вдруг понял, что повторил слова и даже интонацию, которые недавно сам слышал от Козлика и мадам Изольды. Оказывается, в одинаковых обстоятельствах разным людям приходят на ум одинаковые мысли и поступают они чаще всего одинаково.
— Все что нам надо, ты вспомнишь быстро.
— Пошли вы! — Алексей ещё раз отвел душу в изысканном выражении.
Тут же последовал удар резиновой палкой по затылку. Голова будто взорвалась изнутри. Глаза затянул голубоватый туман, звуки ушли, отдалились, стали глухими. Колени подогнулись, и Алексей бы упал, но его подхватили под руки, удержали.
— Кончай, Турухан! Он полковнику живым нужен. Тебе лишь бы мозги кому-то вышибить.
— Ничего не случится. Иначе он не заговорит.
— Заговорит. — Молодой голос прозвучал с веселой лихостью. — Как миленький. Тащите утюг.
Собеседники понимающе заржали. Судя по голосам их было не менее четырех. Кто-то, поскрипывая половицами, вышел из коматы. Молодой голос недовольно поторопил его.
— На полке утюг. На верхней. Чё там копаешься, как жук в навозе?
Из отдаления — может из кладовки или из кухни — раздался голос другого человека.
— Не базлай, Картоха. Заткнись. Куда он денется.
— Утюг? — Молодой ещё и острил.
— Пошел ты! — Шутку его не приняли.
Вскоре вернулся тот, кто ходил на поиски и со стуком поставил на стол нечто тяжелое. Алексей понял — принесли утюг. Молодой нагнулся к нему, дохнув водочным перегаром. Спросил злым голосом:
— Ну что, собака, будем тебя подогревать?
Чужие руки расстегнули пряжку и раздернули пояс, стягивавший брюки. Небрежным рывком выдернули рубаху. Жесткая ладонь звучно шлепнула по голому пузу.
— Значит молчишь? Рокки, подай прибор.
Вот заразы, — несмотря на трагичность своего положения подумал Алексей, — то же мне, иностранцы!
Внезапно в комнате погас свет. В наступившей темноте сразу несколько голосов начали яростно материться.
— Турухан! — Басистый рык, который перекрыл галдеж, прозвучал в комнате впервые. Он явно принадлежал авторитету, который до сих пор молча наблюдал за происходившим. И только теперь он решил вмешаться, поскольку ситуация в чем-то вышла из-под контроля. — Турухан, я тебе говорил — проверь проводку. Неужели не просекаешь? Пробки выбило.
Может удастся выбраться? Алексей пошевелился, пытаясь выяснить степень свободы, которой он располагал. Но понял — ничего не выйдет. Его продолжали крепко держать. В дверь дома снаружи громко замолотили чем-то металлическим. Грохот разнесся комнате.
— Открывайте, милиция!
Хриплый голос встревожено спросил:
— Полковник, что делать?
— Спокойно. — Алексей неожиданно догадался, что басистый рык авторитета, которого он не видел, принадлежит Голикову, чей голос он никогда не слышал. — Турухан, утащи нашего гостя на чердак и заткни ему хайло. Потом мы откроем двери. Здесь у нас все чисто.
— Есть, командир!
В дверь снова забарабанили, на этот раз сильнее прежнего.
— Открыть! Милиция!
Сильные руки двух мужиков поставили Алексея на ноги и поволокли к лестнице на второй этаж. Один из амбалов подсвечивал дорогу слабым светом ручного фонарика. Через потолочный люк они поднялись на чердак. Алексея положили на доски лицом вниз.
Второй сопровождавший сразу ушел. Наверху остался только Турухан. Здоровенный, как бревно, поставленное на попа, держался нагло и не скрывал пренебрежения к пленнику. С давних пор в своем квартале он был некоронованным принцем, на улице считался князем; в масштабах группировки братвы, подчинившей себе территорию, он был корешем и соратником Мазая, для которого все вокруг были не больше, чем длинноухие зайцы.
Вы могли не знать, кто такой Мазай, какое место в иерархии темной власти над улицами занимал Турухан — это ровным счетом ничего не значило. Главное — сам Турухан прекрасно представлял свою общественную значимость, верил в силу своего кулака, в устрашающее влияние пистолета, который носил в кармане.
Милиция? Пусть живет, если так надо власти. Турухан с ней старался не конфликтовать. Милиция — это конкретные люди: участковый Митькин, сержанты патрульно-постовой службы Рогов, Пашутин, Саввичев. Мимо них всегда можно пройти мимо, скромно потупив глаза. Пистолет в кармане? Ха-ха! Это не есть проблема, как говорил студент-юрист Карпович, обслуживавший советами местную братву. В кармане Турухана всегда лежала записка: «Оружие нашел. Несу в отделение». Важно регулярно переписывать маляву, чтобы не выглядела затертой.
Конечно, если «шпалер» отберут менты — будет жалко. «Вальтер» с глушителем — штукенция удобная, в руке лежит плотно и расставаться с ней не хотелось. Но чтобы за задницу и в мешок — здесь ни-ни, руки сосклизнут. Зафиксированное на бумаге заявление о намерениях — это юридический документ. Любой адвокат при такой бумаге ментов в дерьме изваляет.
Алексей не первый раз встречался с такими типами. В армию приходили всякие и обламывать их приходилось с немалыми усилиями, но он обламывал. Ничего в психологии Турухана не было секретом. Сильный, здоровый, наглый. Такого трудно согнуть. Значит надо ломать. Резко, решительно, неожиданно. Ко всему они не в армии, значит на вежливость можно плюнуть.