Так что я был спасен от известного городского наркодилера!
Он стоит рядом со мной, пристально следя за моими движениями темными, нахмуренными глазами, готовый схватить гантели и перейти в атаку сразу, как я допущу ошибку. По иронии судьбы, благодаря упражнениям с гирями мои вены сейчас очень хорошо заметны, прямо выпячиваются, перекатываясь у меня под кожей. Интересно, станет ли это для меня настоящей мотивацией?
На прошлой неделе я нашел в шкафу скакалку и теперь каждый день работаю по программе, обычной для боксеров - три минуты прыгаю, затем минуту отдыхаю, затем отжимаю шесть подходов веса и в конце концов отрабатываю отжимания в упоре и качаю пресс. Я настаиваю и уговариваю Сикера тоже позаниматься со скакалкой, несмотря на его циничное отношение.
Удивительно смотреть, как он скачет на заднем дворике, обнаженный по пояс, с связанным в хвостик волосами и в солнечных очках, которые до сих пор никогда не снимает.
Стал больше писать в журнале. Думаю, что со мной произойдет, когда я выйду отсюда. Пожалуй, поеду работать вместе со стариком в Оргрейв.
Опять чувствую себя прекрасно! Скакалка рулит. Никак не могу остановиться во время индивидуальных встреч с Томом. Хотя я знаю, что завтра, наверное, я сам с собой не соглашусь, но сегодня он кажется мне невероятным парнем. Он прочитал «Ночь нежна», и я очень рад, что здесь можно хоть с кем-то поговорить о книгах, фильмах и политике. Бесконечная дискуссия о Скорсезе и Де Ниро, в которой он утверждал, что лучший фильм этого дуэта - это «Таксист», а я выступал за «Бешеного быка».
- «Таксиста» снимал Шредер, - настаиваю я, - это он - тот гений, который стоит за этим шедевром.
После обеда я отдыхал в саду, в то время как все идут смотреть «ящик». Длинные вечерние тени от низких ветвй деревьев, воробьи прыгают по травке, собирая застаревшие крошки. Я почти не слышу гнусавых, скучных голосов этих торчков из-за громкого голоса телевизионного ведущего новостей.
Я учился тогда во втором классе, было занятие ебаного рисования, а учитель куда-то вышел. Я получаю два смачных удара по затылку, сопровождавшихся мерзким хохотом. Такое случалось уже не раз, поэтому я заранее знал имя моего агрессора. И вот я поворачиваюсь вокруг своей оси, инстинктивно выставляя перед собой тонкий нож. Хуяк! Прямо в руку Эка Уилсона. Ужас! Надо было видеть его ебаную рожу. Хуяк! Прямо в грудак. Хуяк! В живот. Последний удар. Раны были не тяжелые, но кровь лилась рекой, а Эк почти потерял сознание от шока. Как и я сам. Среди невольных свидетелей был, кстати, тот чувак из Форта, Гэри Маквей (покойся с миром), который похищал машины, просто чтобы покататься. Он забрал у меня нож. «Отдай его мне, Марк», - вежливо попросил он, пряча его затем в карман. Он крикнул всем, чтобы те сидели смирно и закрыли рты, и почти все послушались его, только пара сопливых мудаков выбежали из класса, когда вернулся наш учитель, господин Брюс. Я испугался, что он увидит кровь, и тогда приедет полиция, а меня заберут в тюрьму. Но прозвучал звонок, и Эк попросился выйти, нетвердой походкой плетясь в туалет. Он на меня не настучал, хотя после того неоднократно грозился меня убить. Но тогда он просто ушел и пошел искать помощи.
Через несколько дней я встретился с ним на географии. У меня не было ножа, я испугался, страх заполнил мои внутренности. Я ожидал физическую драку, и был уверен, что Эк мне рога на жопу натянет. Но нет - он сел рядом со мной и угостил конфетками – лимонным щербетом, это я помню, как сейчас, и сказал, что «всегда считал меня другом»... Конечно, это был полный бред.
Я сидел, наслаждаясь молчанием и вкусом конфет и черпая силы в его отчаянном страхе, и мой страх растворялся так же, как фруктовый десерт в моем рту.
Теперь вещи собирает Кайфолом, он забирает с собой все, даже словарь Коллинза. Этим инструментом просвещения многие владели до него, но в его руках он приобрел могущество револьвера. Его сестра Карлотта заберет его на своем Датсане. Какая она горячая штучка ... Я сорок раз на нее дрочил потом ночью! Точно говорю! Ее несколько огорчили мои неприкрытые ухаживания. На каком-то этапе я даже обнял ее за обнаженные руки и ощутил аромат ее черных сияющих волос. Хотел просто почувствовать как можно больше. Она захихикала, и Кайфолом даже оторвался от последнего разговора с Молли, которой разбил сердце, чтобы полушутя-полусерьезно дать мне в ребра.
- Хорошо присматривай за моим другом, - прошу я Карлотту, искренне обнимая своего друга и наслаждаясь его неловкими, беспомощными попытками извернуться в моих накачанных руках.
Я уже очень давно подружился с этим мудаком, а потому спокойно мог нежно посматривать в сторону его сестер и даже матери, пока та не поправилась. Раньше к ним домой можно было попасть только тогда, когда тот мудозвон, его отец, куда-то выходил. Если он возвращался, то сразу насмешливо спрашивал: «О, это твой друг из Форта?» Сноб, сука, типа Банана-Флэтс были фешенебельным районом! Всегда стоял за дверью, пока Кайфолом собирался, и меня всегда осмеивали в коридоре местные ребята, которые точно знали, что я живу на другой стороне Джанкшн-стрит.
- Веди себя хорошо, - приказывает мне Кайфолом, прищурив глаза, - и мы увидимся через несколько недель.
- Меня выпускают на следующей неделе, - напоминаю я.
- Я еду в Италию, на этот раз - на самом деле. Поэтому сделай мне одолжение, выбирайся из этого дерьмового болота, - просит он, презрительно окидывая взглядом раскидистые деревья, которые верхушками достают до мрачного серого неба, а потом поворачивается к смущенной Молли.
- Позвони мне сразу, как вернешься в страну! - обнимает она его своими тоненькими ручками.
Из-за ее плеча мне видно его морду. Он подмигивает мне и шепчет ей на ухо: - Ты просто пытаешься остановить меня, крошка моя. Просто пытаешься остановить.
Затем он резко вырывается из ее объятий и идет к машине.
Мы смотрим, как они едут. Молли в отчаянии бежит внутрь. Том осторожно кладет мне руку на плечо.
- Дэнни уехал, Свон, а теперь и Саймон. Но держись, ты освободишься следующим.
В комнате отдыха я вижу Молли, она разбита, Кизбо утешает ее, став у меня на пути к сексу.
Я иду в свою комнату и беру в руки книгу.
Мой покой нарушает Тощая, которая сообщает, что у меня сейчас должна произойти встреча с Молли. Не понимаю, о чем она, и, видимо, это отражается на моем лице, потому что она объясняет: «С другой Молли».
Другая Молли - статная англичанка с лошадиным лицом, ее полное имя я - Молли Гривз, она - внештатный психолог из клиники. Эта Молли как две капли воды похожа на нашу Молли. Впервые я встретился с ней в больнице, когда отвечал на ее осмотрительные, но настойчивые вопросы с вялой податливостью. Сейчас я более подготовлен и могу оказать достойное сопротивление, поэтому наша консультация проходит не слишком гладко.
Ночью я сажусь у подъезда с гитарой и смотрю в чернильно-черное небо, но струна рвется, и мне ничем ее заменить, поэтому моя одинокая вечеринка очень быстро подходит к концу.
Том заглядывает мне в самую душу. Меня должны выпустить в следующей неделе, но он не просто записывает меня на тупые консультации с психологом, он еще и сам меняет тактику, становится агрессивным. Сегодня он смотрит мне в глаза и холодно приказывает:
- Не ври себе, Марк.
- Что? - Его реплика просто сбивает меня с ног, и я снова вспоминаю Большую Ложь, готов прибегнуть к ней, как только он еще немного нажмет.
- Поработай со мной.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты же умный парень. Но не настолько умный. Для такого опытного и начитанного человека ты слишком долго не можешь понять, почему сделал с собой такую страшную вещь.