- Думаешь? - вызываю его на бой я, хотя и знаю, что мудак прав.
- Ты не знаешь, почему стал наркоманом, и это выбивает землю у тебя из-под ног. Это незнание порочит твое интеллектуальное достоинство и уважение к себе. Он будто под дых мне заехал. Потому что это опять правда. Я был озадачен, но более того, немного шокирован тем, как он резко повернул к этому более конфронтационному подходу, так и тем, что он сказал.
СУКА.
Я потрясен, а я едва слышу собственный ответ из-за громкого стука крови в моем мозгу, мне остается только одно - прибегнуть к пустословию. Несу что-то типа:
- Не могу понять этого ебаного мира. Мне плохо здесь, в этой дыре, которую мы сами создали и которой нам уже никогда не выбраться. Вот что порочит меня. Я просто не хочу вмешиваться в мирские дела, хочу «выбыть», если тебе нравится этот ебаный хипповский термин!
Получилось даже эмоциональнее, чем я планировал.
- Это ненормально для такого молодого парня, - отвечает Том. - Ты просто в депрессии. Почему ты в депрессии, Марк?
Черт, ничего не могу придумать.
- Из-за этого мира, - отвечаю я.
- Нет, дело не в мире, - многозначительно качает головой он. - Да, нам не очень легко живется, но такие люди, как ты, могут сделать наш мир лучше. Кроме того, ты достаточно умен для того, чтобы преодолеть любое давление общества. Так в чем дело?
- Мне хорошо под героином, - сообщаю я, приводя следующее положение Большой лжи. –а я люблю, когда мне хорошо.
- Ты сейчас дорос до того возраста, когда все понимают, что этот мир - хуйня и его уже не изменить. Так учись жить с этим. Повзрослей уже, - настаивает он с каким-то новым холодным, стальным взглядом. – Дай себе справиться. Что скажешь?
- Это скажу, - закатываю рукава я и показываю ему огромный рубец на сгибе локтя.
Большая Ложь.
Мы все играли в одну и ту же ебаную игру под названием «реабилитация». Мы все должны мириться с мифом, согласно которому мы все хотим прекратить употреблять героин.
Но мало кому из нас (если вообще такие были) не похуй на эту ересь. Мы хотели только очиститься, чтобы вернуться к наркотикам, но употреблять теперь меньшем, умеренном количестве. Господь с вами, кто здесь хотел забыть о героине?! Мы хотели только получить новое право на существование в те тяжелые времена, когда нет денег или наркоты. Успех этой игре основывался на нашей способности прожить без героина и их способности верить в миф, что все мы хотим избавиться от зависимости и окунуться в новую жизнь, свободную от наркотиков.
ЭТО И ТОЛЬКО ЭТО.
Разве что Сикер хотел несколько другое - найти себе тихое место на Тенерифе, чтобы холодная зима не беспокоила металл в его теле.
Пишу о том приключении в Йоркшире вместе с отцом. Эти страницы - мое убежище, без них моя жизнь становится невыносимой. Ради эксперимента я пробую излагать свои свободные мысли в виде романа, записывая все события, которые каким-то образом повлияли на меня.
Даже невероятная жесткость этого старого неубиваемого дивана не может помешать моему телу расслабиться и погрузиться в воспоминания. Она напоминает мне об университетском общежитии в Абердине; о том, как я лежал в темноте, нежась в возвышенной свободе от страха, который заполнял мою грудь, в то время как скользкий комок мокроты внутри все рос. Что бы я не слышал за окном - скрип автомобилей, что ездили туда-сюда по узким улицам, и свет от их фар, который иногда заглядывал в эту старую затхлую комнату; пьяниц, которые бросали вызов всему миру орущих свои серенады; душераздирающие крики котов, которые прибегали к своим мучительным развлечениям, - я верил, что все равно не услышу этих звуков.
Ни кашля.
Ни крика.
Великая драма - оказалось, что вчера ночью Скрил отправился в самоволку. Утром он вернулся под кайфом с глуповатой улыбкой на морде и закипевшей кровью под большим сопливым носом. На все наши вопросы только плечами пожимал. Судя по его виду, он разжился в Киркелди каким-то царским героином. Как по мне, этому мудаку надо медаль дать за такую похвальную инициативу.
Где-то полчаса он служит нам плохим примером, достойным разве что осуждения, а потом приезжает полиция и забирает его в тюрьму.
Мы собираемся на внеочередную группу оценки прогресса, чтобы обсудить - как и следовало ожидать - «наши чувства» по поводу этого случая. Эмоции зашкаливают, Тед, который сильно сблизился со Скрилом, кричит на Лена, Тома и Амелию, дергая всех присутствующих, и называет их «ебаными стукачами». Молли визгливо повторяет, что Скрил «всех сдаст». Что ж, этот мудак предал меня лично уже тогда, когда вырвался отсюда и ширнулся у каких-то таинственных знакомых. Я бы точно убежал с ним, если бы он признался заранее. Но я - от природы похуист, поэтому сохраняю спокойствие и равнодушно говорю: «Его больше с нами нет. Не вижу никакого смысла что-то обсуждать сейчас или спорить. Нам остается только смириться с его поступком».
Толстуха - ее зовут Джина - очень посвежела во время детоксикации, но пиздит все время, уже сил нет терпеть - все ноет: «О, как мне плохо, я этого не переживу ... » Она всегда прячет ладони под свою толстую задницу, прижав локти к бокам. Второй новенький робко представляется - его зовут Лехлен, или просто Лехи. Раб системы, думаю я о нем, когда узнаю, что он находится под опекой государственных органов.
Молли с Тощей Амелией, кажется, стали лучшими подружками - мисс Блум теперь превратилась чуть ли не на клона своей подруги, настолько похожими стали их поведение и даже жесты. Вечером в комнате отдыха она начинает нести что-то о «разрушительных отношениях, которые вызывают несоответствующее поведение», и о том, что она бы «никогда не связалась с такими ребятами, как Брэндон или даже Саймон, снова ... Он изысканными словам ввел меня в заблуждение».
Как быстро все забывается! Да, я не скрываю презрительной улыбки, пялясь на эту дуру и зная, что если бы сейчас Кайфолом вошел в ее комнату, ее трусы мгновенно оказались бы где-то в районе колен.
- Хорошо, что ты научилась хотя бы чему-то, - отзывается Сикер и мрачно улыбается мне своей заговорщической улыбкой, пока Кизбо сосредоточено обгрызает сухую кожу вокруг своих окровавленных ногтей.
- Да, я получила неплохой урок! - напоминает она, презрительно смотрит на нас, но почему-то сразу успокаивается.
Сегодня в нашем «гнезде» происходит обмен: ВЫХОДИТ: Сикер, ПРИБЫВАЕТ: старый лейтовский знакомый, вечный хиппи Деннис Росс и какой-то мудак из Сайтгилла, Алан Вентерз, чем-то похожий на грызуна. По кому я точно буду скучать, так это о Сикеру (и опять я оказываюсь единственным членом фан-клуба человека, которого выпустили из нашего дурдома) - преимущественно потому, что теперь мне будет труднее поднимать свою тушку каждое утро и заниматься физическими упражнениями.
Еще одно прекрасное утро, я встаю раньше, чтобы успеть позаниматься и с гирями, и со скакалкой. К моему удивлению, в дворике с появляется Одри. Она напоминает мне ту девушку Боуи своими серыми глазами. Скажи мне что-то, скажи хоть слово ... Но она присоединяется ко мне в привычной уже тишине, берется за гантели, немного прыгает через скакалку. А потом мы садимся на скамейку в саду и говорим. Одри не сказала этого прямо, но я понимаю, что отсутствие Сикера ее, мягко говоря, не огорчает. Конечно, я понимаю почему. Мы еще немного болтаем и идем на завтрак, остальные приветствуют нас на входе какофонией аплодисментов и криков.
Сегодня в меню: яичница и на удивление съедобные вегетарианские сосиски под тонной коричневого кетчупа. Обратная сторона монеты: этот Вентерз сидит отдельно от остальных, но все дрожит так, что всем становится жутко. Одри и Молли заметно испугались - кто знает, что он выкинет? С этим парнем точно не все в порядке. Впрочем, это не моя проблема.
В конце концов, я закончил с Джойсом и теперь перехожу к Карлу Роджерсу. Он оказывается интересней, чем мне раньше казалось, я хочу дочитать эту книгу до того, как выйду отсюда, Тому это будет приятно.