- О, спасибо за ценный совет, - мрачно отвечает тот и отправляется в спальню.
Хейзел все еще спит, ее тихое посапывание стало заметным в повисшей тишине, и Рентон решает оставить ей записку:
Хейзел, мне надо быстренько сбегать вместе с Саймоном на одну важную встречу.
Не знаю, когда мы вернемся, следовательно увидимся позже. Спасибо тебе за то, что ты записала мне те кассеты. Мне тогда было очень важно узнать, что ты не забыла обо мне. Ты дала мне что-то очень ценное, то, что я потерял по собственной глупости. Я всегда думал, что люблю пластинки просто как некие артефакты, люблю их коробки, списки треков, примечания, обложки и так далее.
Но сейчас я понимаю, что аудиокассета с записанными тобой треками, с твоими собственными рисунками и короткими рецензиями - это то, что я люблю больше всего в мире.
С любовью,
Марк.
P. S. Я действительно считаю, что ты - самая красивая девушка из всех, кого я встречал.
Он положил записку на подушку возле ее головы и вернулся к Кайфолому с разбитым сердцем. Они поискали по всей квартире хоть какие-то медикаменты, способные утолить их страдания, но так ничего и не нашли. Они глотают по паре таблеток валиума и выходят из квартиры, чтобы погулять немного по Лейту. Они шли жесткой, молчаливой походкой, без шуток и ремарок, и даже Бендикс сейчас не удостоился их внимания. Они добираются до Пилрига и заходят к Элисон. Она выглядит ужасно без макияжа, на ней страшный длинный синий халат, она сильно похудела. Ее волосы заколоты, под глазами - синяки. Рентон сначала даже не верит своим глазам, ему не хочется думать, что перед ним стоит сейчас настоящая Элисон. она шмыгает носом, не в силах остановить сопли, которые заливают ей лицо, поэтому девушка просто вытирает их рукавом.
- Простуда просто ужасная, - оправдывается она в ответ на их голодные, циничные улыбки.
Они предлагают ей позвонить Кочерыжке, точнее, его матери, которая точно не будет рада слышать одного из них. Но Элисон качает головой и отвечает, что Дэнни снова поссорился с Коллин. Недавно просился перекантоваться у нее хоть одну ночь, сейчас роде бы остановился у Рикки Монагана.
Они звонят Рикки, Кочерыжка берет трубку. Кайфолом не успевает даже ничего сказать, а тот уже кричит:
- Саймон, наркотики есть? Меня ломает, как отравленную крысу, кошак!
- Придурок, мы сейчас все в одной лодке. Как только что-то будет, сразу позвоним. Увидимся, - отвечает Кайфолом и кладет трубку.
В течение всего разговора он глаз не мог отвести от Элисон.
- Ты уверена, что ни у кого из наших знакомых нет наркоты в округе? - спрашивает он умоляющим, режущим сердце тоном.
- Уверена, - категорически ведет плечами она.
- Понятно ... - надувает губы Кайфолом, и они с Рентоном решительно шагают к выходу.
Элисон очень обрадовалась, когда они ушли, даже Саймон. Потому что она собиралась раскрывать свою секретный тайник морфия. Пусть идут все на хуй, кто знает, сколько еще продлится эта наркоманская засуха. Она достает материнский шприц с серебристой иглой, вкалывает морфий себе в вены и только тогда замечает, что в шприце осталась еще со старых времен последняя капля крови ее умершей матери. Мама была бы не против.
Рентон и Кайфолом оказались снова на хорошо знакомом пути к Толкросс. Они прошли по Уок, пересекли мост и Медоуз, не говоря ни слова, даже не глядя друг на друга. Это молчание было важным соглашением; они все еще находились на том этапе, где они могли попытаться отрицать худшие из своих личных страданий. Они заходят к Джонни и видят, что там пусто – дом больше похож не на квартиру, а на заброшенные декорации, которые забыли убрать, хотя фильм уже отсняли.
- И что теперь? - спрашивает Кайфолом.
- Будем двигаться дальше, пока не найдем что-то или не подумаем о чем-то. Или просто ляжем на землю и подохнем, как собаки.
Идти сквозь ветер ...
Идти сквозь дождь ...
Мы с Билли сильно устали от этой прохладной утренней прогулки и замерзли, пока ждали дедушку, который задыхался от нашей быстрой ходьбы. Это просто бессмысленно. Сколько можно это терпеть. Но вдруг он остановился, как только мы прошли башню, и глубоко вздохнул. Он будто хотел, чтобы вся шрапнель, которую врачи обнаружили после войны в его теле, добралась, в конце концов, до его сердца - надо только набрать побольше воздуха в легкие. На его губах играла странная улыбка, но вдруг он взорвался кашлем и начал оседать на пустой площадку. - Оставайся здесь! - кричит мне Билли. - Я позову на помощь! Он бежит вниз по улице и требует некоторых тупых мудаков помочь мне, а затем отправляется куда-то через дорогу. Он хотел зайти в магазин и вызвать «скорую», но в тот момент мне показалось, что он решил улизнуть отсюда и бросить меня здесь, в этой ужасной ситуации.
Мысли материальны ...
И вот я смотрю, как умирает мой дедушка, иногда отвлекаюсь и перевожу взгляд к морю, потому что это невероятное, почти гротескное событие - это слишком серьезно для моего, еще детского ума. Он задыхается, его нездоровое лицо краснеет, глаза вылезают из орбит. От этого у меня возникает ощущение, что он - огромная рыба из океана, которую выбросило волнами на берег. Я хочу попросить тех чуваков отнести его назад, к воде, хотя на самом деле в этом и нет никакого смысла. Замечаю, как какая-то женщина где-то одного возраста с моей мамой, пожалуй, немного моложе, спешит успокоить меня, а я утыкаюсь в ее грудь, чтобы заглушить рыдания, которые вырываются из моего горла непроизвольно, пока те два парня пытаются помочь дедушке. Но он уже мертв.
Идти вперед ...
Билли возвращается и смотрит на меня так, будто я во всем виноват, он вот-вот набросится на меня с кулаками за то, что я не сумел спасти дедушку Рентона, чтобы тот продержался крайней мере до приезда «скорой». Женщина хочет отвести меня куда-то, и я не против, потому что она хорошая, но Билли яростно смотрит на нее и берет меня за руку. Но когда дедушку забирают, он обнимает меня за плечи и покупает нам по мороженому. И мы так же молча возвращаемся домой. Мама, папа и бабушка куда-то ушли, но нас встречает тетя Элис.
Когда мы возвращаемся на автобусе домой, бабушка Рентон никак не может отойти от шока, а мама с папой ухаживают за мной, пока я вклеиваю фотки футболистов в альбом. «Манчестер Сити» Колин Белл, Фрэнсис Ли, Майкл Саммерби, Фил Билл, Глен Пардо, Алан Оукс. «Килмарнок»: Джерри Куинн, Джон Гилмэр, Эдди Моррисон, Томми Маклин, Джим Макшерри.
- Почему он молчит, Дэйви? - спрашивает мама тихонько у папы, качая совсем еще крохотного Дэйви-младшего в объятиях. Отец находится в трансе, но все же находит в себе силы сжать мамину руку и ответить: - Это - шок ... С ним все будет в порядке ... - шепчет он.
Идти вперед ...
Они шли целую вечность, дрожа и опуская монеты в каждую телефонную будку, чтобы узнать, не слышно каких-то новостей, но все повторяли им одно и то же: товара нет, свободных номеров нет. Им уже надоели эти усталые, измученные голоса на другом конце провода: все они такие убитые, что уже признали верную смерть, которая скоро нарисует на их дверях похоронные кресты. Но они все идут и идут: только так они могут забыть о крови, кости и дыхании. Они шагают по улицам, лишенные воли, по инерции, совсем ни о чем не думая и ничего не чувствуя. Только так можно было удержать под контролем их ускоренные биологические процессы. Разглядывая свое изображение в зеркальных витринах, Рентон сам себе напоминает какого-то орангутанга: руки раздулись, словно он надел огромные кожаные браслеты, жирные пряди рыжих волос похожи на грязное птичье гнездо.
Вдруг они поняли, что дошли до самого Горги. Эта часть города всегда заставляла их чувствовать себя чужими. Здесь чувствуется за милю запах фанатов «Хиберниан», размышляет Рентон. И это касается всех - ребят, которые выходят из магазинов и баров, молодых мам с детскими колясками и даже пожилых бабушек. Больные параноики ебаные.
Кто эти люди? Кто эти чужаки, среди которых мы блуждаем в такой печали?
Рентон думал сначала, что у их прогулки нет цели, нет ни одного определенного маршрута. Но вдруг в его мозгу фрагменты информации и воспоминания начинают складываться в цельный паззл, и он уже знает, куда им можно еще податься.