Первый укол. Просто скажи «да»
Упрямство и своенравие - неотъемлемая часть характера каждого шотландца. С тех пор, как я отказал тем мудакам из Манчестера, я стал одержим героином. Иногда я мечтаю о том, чтобы я тогда сказал им «да», тогда бы мне, пожалуй, удалось успокоиться. Также, говорят, наркота - хороший болеутоляющий, а боль в моей спине никак не угомониться, особенно тяжело ночью. Врач считает, что я все выдумываю, и его парацетамол вообще не дает никакой пользы.
Ни для кого в нашей компании не секрет, что Мэтти, который пожирает львиную долю всего нашего спида, постоянно ширяется герою и счастлив от этого. От него я узнал, что Джонни Свон, старый мой друг по футбольной команде, толкает дурь и зарабатывает неплохие деньги. Я не виделся с Джонни сто лет, с того времени, как мы играли вместе за нашу городскую «Порт-Тисл». Он играл очень и очень неплохо. У меня же руки не из того места росли, поэтому я был счастлив уйти из команды и начал ходить на бокс вместе с Бэгби и Томми.
Время возродить нашу дружбу.
В своей новой квартире на Монтгомери-стрит я предложил Кайфолому сходить в гости к старому знакомому, и он согласился.
- Звучит просто охуенно. Я когда-то уже пробовал это дерьмо, очень давно, - здесь он начинает напевать оригинальную версию «Вельвет Андеграунд»: - Я втыкаю иглу себе в вену ...
Он, чуть не выворачивая себе челюсти, зевает, и, хаотично полистав, откладывает в сторону словарь.
- Я хочу только попробовать, представляю реакцию Франко, когда мы встретим его вечером.
Кайфолом причесывает себе волосы рукой.
- У меня уже вот тут сидят комментарии этого пиздюка, которые он постоянно отпускает в мой адрес. Мне на хуй это не нужно. На хуй мне надо всю ночь слушать, сколько он там зарезал и сколько перерезал ...
- Да, все равно от одного укола с нами ничего не случится, пойдем потом и увидимся с ним в «Метерз».
Он пожимает плечами, встает, убирает подушки с дивана, ища монеты, и вываливает из карманов награбленное добро.
- Государство должно платить мне больше, - жалуется он. - Я уже устал грабить красоток, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
Мы выходим из дома, садимся в «шестнадцатый» автобус и отправляемся в дом Джонни на Толкроссе. Солнце ослепительно светит прямо в глаза, очень жарко, поэтому мы садимся на задние сиденья, чтобы лучше видеть каждую девушку, которая входит в автобус. Задняя парта с Бэгби, чтобы пугать одноклассниц, задние места с Дохлым, чтобы рассматривать телочек. Жизнь - такая простая штука.
- Будет так весело, - обещает Кайфолом и потирает руки. - Наркота - это всегда весело. Веришь в высшие силы, судьбу и все это дерьмо?
- Не-а.
- Я тоже, но помни одно: сегодня у меня слово на букву «ж».
- Что? .. - Растерянно спрашиваю я, и тут до меня доходит. - Это - твоя очередная приколяга из словаря?
- Потом поймешь, - кивает он и начинает рассказывать о гере.
У меня никогда не было особенно плохих привычек, я никогда не курил, никогда не употреблял наркотики. Должен признать, я боюсь до усрачки. Меня так воспитывали, что я с детства считал, что одна только попытка - и я уже мертвец. Все это, конечно, хуйня, но раньше я позволял себе разве что спид. Однажды - кислоту. Чем больше лжи распускают о таких вещах, тем больше люди тяготеют с дьявольским упорством уничтожить себя с помощью выпивки и наркоты.
Но героин ...
Для меня это - черта, которую нужно перейти.
Но я только попробую, только один раз. Кайфолом же совсем не волнуется, потому я тоже решаю держать марку.
- Ага, дождаться не могу, когда в конце попробую геру.
- Что? - Кайфолом закатывает глаза в притворном ужасе, автобус подпрыгивает на холме.- О чем ты говоришь, Рентон? Гера? Никогда не говори этого в присутствия дилера, он посмеется над тобой. Называй его исключительно «героином », ради Папы Римского, Иоанна Павла!
Вдруг он забывает, что говорил, и таращится на красавицу в короткой юбочке, которая, обольстительно виляя бедрами, следует вдоль дороги.
- Это персик ... Слишком фигуриста и выразительная, чтобы называть ее просто обезьянкой ...
- Ага, - бессильно отвечаю я.
Мы добираемся дома Джонни Свона, находим на дверях домофон, с которым, однако, нет никаких проблем - двери легкомысленно открыты. На черной двери указаны имена всех жителей, кроме хозяина нужной нам квартиры.
Улыбающийся Джонни приветствует нас, хотя и смотрит как-то неловко в сторону Кайфолома.
- Мистер Рентон! Не слыхать и не видать его.. заходи ...
- Да, пару лет точно не виделись, - признаю я.
И действительно, я был здесь на одной вечеринке. Вместе с Мэтти. После того, как мы вернулись из Лондона. У Свона все еще были светлые волосы, но сейчас они отрасли и стали какими-то редкими; а его синие глаза, этот острый взгляд остались такими же. Он всегда выглядит удивленным, будто вот-вот обидится на тебя, поэтому напоминает чем-то Рона Муди, который играет Фаджина в «Оливер!».
Несвежий запах затхлых сладостей витал в воздухе, было непохоже, чтобы он доносился из какой-то другой квартиры, смрад только усилился, когда мы вошли. Кайфолом, которого я пропустил первым, тоже услышал неприятный запах, но даже виду не подал, скрыв свое отвращение.
Одно окно было завешено, поэтому в первой комнате было темно, как ночью. Во всех остальных на подоконниках стояли настоящие огромные плантации зеленых помидоров, которые все равно перекрывали весь свет. Пол был покрыт старым линолеумом, на котором валялся старый потертый ковер. На стене над камином висел клевый постер с обнаженной по пояс Сьюзи Сью. Мы опустились на кожаный диван. Наблюдаем, как жалкая пародия на волнистого попугайчика с жирным перьями ходит по перекладинам клетки с видом Ричарда III и, перекинувшись парой слов о старых временах, Джонни переходит к делу.
- Мэтти Коннелл говорил, вы часто на севере развлекаетесь. Видимо, нужен спид?
Я смотрю на Кайфолома, потом снова на Джонни, стараясь сохранять покой.
- Если честно, мы слышали, у тебя героин неплохой.
В Свона глаза на лоб лезут, он облизывает губы.
- Сейчас он всем нужен, - улыбается он и спрашивает, закатывая рукава своей рубашки и демонстрируя глубокие отметины на внутренней стороне рук. - Когда пробовали его раньше? Ширялись уже?
- Ага, - вру я, не глядя в сторону Кайфолома. - Еще в Абердине.
Свон, или просто Лебедь, как мы его когда-то называли, догадывается о то, что я солгал, но ему похуй. Он берет деревянный ящик из-под стеклянного журнального столика, на котором стоят роскошная сине-золотая ваза, кружка с логотипом чемпионата мира восемьдесят второго года, свеча на популярной в каждом доме голубовато-белой раскрашенной тарелке, от которой уже мало что осталось, и маленькая пепельница, в которой полно окурков.
- Точно хочешь ширнуться?
- Да.
Он открывает своего ящичка и достает какую-то белую пудру из крохотного пакетика для мелочи, высыпает ее в ложку и набирает шприцем немного воды из кружки.
Он выпускает немного жидкости в ложку, затем подогревает ее над пламенем свечи, по ходу дела помешивая все это иглой. Поймав на себе взгляд Кайфолома, он хитро улыбается нам через плечо, выдавливая немного лимонного сока в воду.
Последний раз помешав это дерьмо, он набирает полный шприц.
Я сижу подальше, очарован процессом подготовки. И не я один - Кайфолом смотрит на Джонни, совсем как студент-ботан своего любимого учителя.
Джонни таращится на меня, видит, что я сижу, открыв рот, как лишний хуй, который снимает групповуху на камеру.
- Помочь?
- Ага, - киваю я.
Сука Лебедь, знает, что мне стыдно.
Он рывком тянет меня к себе, как рождественское печенье, и устраивает мою руку у себя на колене. Его джинсы неприятно липнут к моей коже, будто он на них мед пролил или намазал ногу патокой. Он обвязывает мне бицепс кожаным ремнем и пробегает пальцами мне по венам. Моя спина будто снова страдает от мнимого удара дубинкой, дрожь охватывает мое тело.