Оставшийся во дворе эттин заглянул в окно и гулко крикнул своей огненной головой:
— Победить! Победить!
Жажек изогнул бровь:
— Мой лорд, а для убеждения вы будете пользоваться услугами именно этого толмача?
— И его тоже.
Староста понимающе кивнул:
— Что ж, кнут, это надежный инструмент, но боюсь вы переоцениваете его эффективность. Даже если вы переубедите всех сомневающихся, скорее всего все закончится тем, что вас будет не любить еще больше людей.
Яген скрестил руки на груди:
— И я так понимаю, что ты хочешь предложить другой подход.
— Да, мой лорд, возможно пряник сейчас будет более действенным, — староста сделал глубокую затяжку и начал рассказ.
Главным источником дохода для Больших Карасей была река. Жители деревни не только ловили в ней этих самых карасей, а также щук, сомов и ещё каких-то «жабоглазок» и «лупарников», но и использовали её как естественную транспортную артерию. Как рассказал Жажек, в радиусе пяти лиг от деревни… «Так, стоп, каких лиг? — подумала я, и сама себе ответила, — А, ну да, ребрайванских лиг, тех, которые чуть меньше двух с полтиной километров каждая» Так вот, вокруг «Карасей» было ещё с десяток посёлков поменьше, и самым надёжным способом связи их с внешним миром являлась речка. Ну а на ней стояли «Караси» с их десятком небольших лодочек, пятком баркасов покрупнее и даже парой длинных ушкуев (в моём родном так назывались корабли славянских речных викингов) для перевозки более серьёзных грузов. Конечно, за такое обилие возможностей, Жажек драл с остальных деревень изо всех сил, и конечно некоторые упёртые не хотели делиться и пытались проскочить по реке на своих лодках. Иногда это им удавалось, а иногда их догоняли большекарасники на одном из ушкуев и давали лекцию об опасностях речной торговли, но в целом сотрудничество это было мирным и взаимовыгодным. Ну, более или менее.
Ситуация изменилась, когда лет десять назад в заводи ниже по течению завелась здоровенная чёрная гидра. На этом месте я сочувственно кивнула, вспомнив собственный опыт драки с подобной тварью – пятиглавая змея оказалась сложно пробиваемой для мечей и копий и мне пришлось закидывать её фамильярами и заклинаниями. У деревенских фамильяров не было, да и магов тоже, поэтому они отослали весточку ещё живому лорду Яну, и тот обещал разобраться, но видимо не успел. Впрочем, деревенские не расстраивались — гидра была большая, но не особо активная; предпочитала жрать зверьё, которое заходило ей на болото, да изредка по ночам переворачивать лодку-другую и лакомиться содержимым. «Убытка от этого не было, один достаток, — ухмыльнулся Жажек, — по ночам-то нормальные люди реку не пользуют, а кто пользует, того не жалко». Таким образом, и здесь образовался симбиоз – гидра жрала контрабандистов и зверьё, местные прекрасно знали её распорядок дня и зону обитания, и туда не лезли, а сборщики податей в Большие Караси плавали с некоторой опаской и в деревне не буйствовали — всегда ведь можно утопить обнаглевшего бюрократа в реке, а потом кивнуть на гидру, правда?
Проблемы начались с полгода назад, когда с Пустых Гор (кряжа, служившего естественной границей между Ребрайваной и Нодсильским княжеством) спустилось крупное племя кобольдов и добравшись до реки, встретило гидру. Никто толком не понимал, что творится в ящериных мозгах этих примитивных существ, но по какой-то причине они объявили чудовище своим божеством, стали ему поклоняться и приносить обильные жертвы. Гидра, понятно, от лишней жратвы отказываться не собиралась, благосклонно принимала «дары» и даже позволила племени обосноваться практически вплотную к её логову. Только вот беда — когда гидра много ест, она становится больше, а когда она становится больше, она хочет больше есть. В общем, случайных контрабасов и оленей вкупе с жертвами кобольдов ей уже не хватало, и зверюга сначала изредка, а потом и регулярно стала выходить охотиться на реке. Вроде бы, черные гидры не были строго водными созданиями, но плавали отлично, а огромные размеры этой особи позволяли ей топить и жрать всё, что она могла встретить.
— И ты предлагаешь нам с ней разобраться, так? — за всё время рассказа с лица Ягена не сходило презрительное выражение, — Не слишком ли ты много на себя берёшь, простолюдин?
— Прошу прощения за мою дерзость, молодой лорд, но я ничего не предлагаю — я просто говорю, что у деревни есть проблема и тот, кто её решит будет пользоваться полной поддержкой местных. Мы крестьяне люди простые, — сокрушенно развел он руками, — указы и традиции для нас сложноваты, а вот доброе дело мы помним долго.